Дом для пилигримов - [11]

Внизу он наткнулся на бутылку и, не отрываясь, выпил больше половины, облив лицо розоватой жидкостью. Уходя, он запустил бутылкой в ни в чем не повинный телевизор. Кинескоп лопнул, посыпались искры, вспыхнули тюлевые занавески на окне.

Потом он брел по улице. Еще редкие прохожие почему-то старались его обходить. Он остановился у зеркальной витрины. На него таращилось искаженное бледное лицо с налитыми злобой глазами. Не отрывая от гаденыша взгляд, Седой нашарил булыжник и бросил в витрину - брызнуло стекло. Тотчас подбежавшие блюстители порядка скрутили ему руки. Седой, диковато оглядываясь, вдруг вырвался и побежал, но один из милиционеров успел подставить ему подножку. Седой упал, как-то странно затихнув. Когда же подошедший милиционер ткнул его шнурованным ботинком, Седой вдруг поднялся и всадил блеснувший осколок прямо н обвислый милицейский живот. Милиционер закричал, приседая по-бабьи. Подбежали опомнившиеся сотоварищи и со знанием дела измордовали несопротивляющегося Седого.

... Хозяйка оттащила собачонку, и Седой уже хотел покинуть пост, как на дорожке показалась Любка. Седой снова зашел за дерево.

Любка, сгорбившись и волоча за патлы свой мэрлиновский парик, тащилась вдоль дорожки. Почувствовав чей-то взгляд, она обернулась, но увидела только спину Седого, уходящего прочь. Седой свернул с дорожки и быстро зашагал меж деревьями.

- Седой! - беззвучно закричала Любка. Он, словно услышал ее, замер на миг. Любка побежала, вытянув навстречу руки. Седой вдруг тоже побежал. втянув голову в плечи, и растворился в высыпавшей из трамвая толпе.

23.

Старик с пакетом в руках, нагруженным провизией, подходил к горбатому мостику, как вдруг увидел на тропинке, ведущей и заливу, ворону. Ворона подхватила в клюв что-то блестящее и важно запрыгала через полянку. Старик, недолго думая, направился за ней. Ворона приостановилась, кося глазом на Старика и растопырив крылья. Старик остановился, тоже растопырив руки и присев, как ворона. Ворона подпрыгнула. Старик тоже. Ворона вытянула шею, Старик повторил. Ворона запрыгала к дереву, Старик точно так же запрыгал за ней.

На тропинке с самодельной картонной папкой в руках показался Чекушка. Он увидел игру Старика с вороной и, присев за кустами, вынул из папки лист и принялся быстро набрасывать карандашом забавную сценку. Ворона уже взлетела на дерево и недоуменно посматривала на Старика. Старик, вытянув шею и привстав на цыпочках, пытался рассмотреть, что же блестит в ее клюве. Ворона подумала и каркнула, блестящий предмет упал в траву. Старик бросился его искать - на земле лежали два стеклянных шарика на шнурке, таким женщины стягивает хвостик из волос. Лицо Старика вытянулось. Вдруг он услышал смех поднял голову: в кустах, корчась от смеха, стоял Чекушка. Листы из папки рассыпались на траве. Старик рассмеялся в ответ и бросился помогать собрать Чекушке картинки. Вдруг он остановился, надел очки и принялся рассматривать картинку, затем другую, третью... Чекушка перестал смеяться и пораженный сосредоточенностью Старика запустил палец в нос.

- Ты должен рисовать, - каким-то осевшим голосом вдруг сказал Старик и как-то по особенному посмотрел на Чекушку. Чекушка смутился.

Старик полез за платком вытереть увлажнившиеся глаза, его пальцы нащупали деньги в кармане, хитрая улыбка озарила его лицо :

- Ты обязательно будешь рисовать, обязательно.

28.

Пылал огонь в очаге, сложенным из кирпичей. В кастрюле булькал борщ. Горелый кромсал колбасу, Иван, утирая слезы, самозабвенно чистил луковицу. Седой, слюня палец, считал выручку.

- Не густо, - он сложил купюры в жестяную банку и сунул ее в тайник. Ничего, у нас еще часы есть.

- Кому ты их сдашь, - бросил нож Горелый, - если узнают, кишки на ветер выпустят.

- Через Марселя сделаем.

- Не нравится мне твой Марсель.

- Жрать хочется, - понюхал борщ Иван.

- Жрать вы мастаки, - переключился Горелый на Ивана. - Сколько сняли сегодня?

- Вот, - ткнул Иван пальцем на колбасу.

- Богатая добыча. Седой, хватит им Ваньку валять, надо их к настоящему делу приучать. А...явились, не запылились... -протянул он навстречу вошедшим Старику с Чекушкой. - Опять свои картинки мазал! - Он вырвал папку из рук и швырнул в сторону. - Кому было сказано жрачку готовить, а? -он сильно смазал Чекушку по затылку. Тот отлетел в угол и принялся собирать картины, хлюпая носом.

- Оставь! - Седой схватил Горелого за руку.

- Я этого живописца точно урою! - заорал Горелый, оттолкнув Седого. Седой вдруг сильно ударил его в челюсть. Горелый отлетел и схватился за нож.

- Ты думаешь, если ты меня тогда из могилы вытащил, так тебе все позволено. Горелый таких вещей никому не прощал. Никому, - наступая на Седого, говорил Горелый. Седой выпрямился и молчал. Иван тихо заскулил от страха. Горелый взглянул на него и, отвернувшись от Седого, бросил нож. Нож воткнулся в жердину и задрожал. - Мы так не то, что на шхуну, на плот не заработаем! Никогда мы отсюда не уплывем, поняли? Никогда! А зима придет, вымрем, как мухи!

Я заработаю, я принесу, - Чекушка вдруг выпрямился, голос его дрожал. Я принесу! - сжал он кулачки и бросился вон из убежища.