Дом 4, корпус «Б» - [8]
Июнь пылал солнцем, в воздухе ощущалось движение легкого ветерка.
Поболит и пройдет, подумал Бадак про свою больную спину и поясницу, было бы чем заплатить докторам! Большой, натруженной рукой в подсохших ссадинах он залез в карман и пощупал, там ли старый женин кошелек. Здесь, слава богу, вот он… Двадцать крон — это не пустяк… Мог бы и дешевле брать. Двадцать крон сегодня — это немалые деньги, на двадцать крон… Хорошо, что теперь лето и дети бегают босиком. Рука, лежавшая на женином кошельке, стала влажной от пота. Бадак вытащил ее на ветерок.
А ветерок все дул.
Бадак шагал в Матейовице к священнику и даже не заметил, как за спиной остались блатницкие земли и часть долины. (Блатницкая долина красивая, в июне она зелена, в хорошую погоду там гуляет приятный ветерок то со стороны Матейовиц, то из лесов — как ему вздумается, — шевелит травой, цветами, листьями старых груш и яблонь, взлохмачивает перышки хохлатым жаворонкам, сидящим вдоль дороги. Иной раз перевернет и листья на кленах, растущих кое-где у дороги, задует под крылья воронам и ястребам, парящим над блатницкими землями.) Двадцать крон — немалые деньги, думал Штефан Бадак, ведь за двадцать крон можно взять шесть-семь метров полотна, а то и больше, эти деньги остались, должно, от гусака, что продала весной жена. Кусок полотна стоит двадцать крон, но что такое полотно — тряпка, — если человек может сделать кому-то добро! Бадак встряхнулся. Только сделает ли он этим добро? Поможет ли ему? Так повелось испокон века, люди хотят помочь усопшим — отцу, матери… Но ведь покойник Мишо Белан, бедняга, ему не отец, не брат, вообще не родственник. Люди, если бы узнали, над ним бы посмеялись… Но как еще можно помочь покойнику? Кто-кто, а покойный Мишо Белан заслуживает того, чтобы человек ему помогал. Медленно, шаг за шагом, опираясь на клюку, Бадак удалялся от Блатницы. (Палку он сделал сам из кизилового дерева. Обстругал хорошенько, обскоблил кусочком стекла, один конец согнул — крюк на палке стал уже гладким от его жесткой ладони.) Прошел час, а то и больше, Бадак был уже на подходе к Матейовицам, и там, где по обеим сторонам шоссе потянулись два ряда недавно высаженных черешен, он повстречался с Хорецким, молодым тощим мужиком.
На Хорецком все висело — красновато-коричневая пара, расстегнутый кабат и широченные гольфы, застегнутые над пыльными желтыми полуботинками.
Не помогли тебе и девять ремесел, подумал Бадак, и девять ремесел не помогли совладать с нищетой да хворобой. Подумал он это со злостью, потому что не хотелось ему встречаться ни с кем из знакомых, хотелось побыть одному, совсем одному — всю дорогу в Матейовице и из Матейовиц хотел он благодарить Мишо Белана за то, что у него, Бадака, изба, жена, восьмеро детей, чахотка, что кормится он с трех лоскутов земли на блатницких угодьях. Не хотелось Бадаку встречаться ни с кем из знакомых, особенно с теми, кому он рассказывал когда-то о Мишо Белане.
— Ну как, Бадак? — спросил Хорецкий и сдвинул шапку на правое ухо. — Все ходите?
— Чего?
— Ходите, говорю?
— Куда это я хожу?
— Ну, вам лучше знать куда.
— И то правда.
Бадак оперся о палку и пронзительно глянул на длинное лицо Хорецкого, до времени изборожденное морщинами возле широких губ и заросшее кое-где еще более преждевременной белой щетиной. На его волосы, слегка седеющие на висках. Бадаку хотелось избавиться от непрошеного попутчика.
— Молодой ты, Йожо, — сказал Бадак, — а уже седеешь. Значит, пора бы за ум взяться… А ты все работу не найдешь. По-другому жить надо. Не так вот — бродяжить, шататься где попало!
Хорецкий лишь плечами пожал.
— Вот так-то, парень!.. — Больше Бадак не сумел сказать ему ничего, а то, что сказал, сказал только для того, чтобы от него отделаться. Йожо Хорецкий больно любопытный, сует нос в чужие дела… Бадак дернулся, чтобы идти дальше, но черные прищуренные глаза Хорецкого его остановили: в них была и насмешка, и боль, и гнев, и обида: эх вы!
— Вы же знаете что к чему, — сказал вдруг Хорецкий Бадаку. — Хорошо знаете, зачем же говорите? У вас есть клочок земли, вам есть на чем работать, а у меня нет. И никогда не было, и у моего отца тоже не было… Но я хочу спросить вас о другом. Который раз вы туда идете?
— Куда? Куда это я иду?
— Ну, не виляйте, Бадак, все давно знают! Воробьи и те об этом чирикают на всех крышах. Каждый год в это время вы ходите в Матейовице к священнику и даете ему деньги на мессу…
Оба оглянулись.
Далеко на ровном длинном шоссе показалась машина (через Матейовице в те времена их проезжало немного), она блестела на июньском утреннем, теплом солнце, сияла широким и высоким стеклом, это была открытая машина, и в ней люди, одетые в белое.
Оба молча смотрели, как она растет, приближаясь.
Бадак полез в карман, сжал старый женин кошелек. Вот они, двадцать крон… Все, что осталось, подумал он, все, что он может отдать для бедняги. Чем еще ему поможет? Только этим, ведь все так помогают мертвым.
Скепсис, психология иждивенчества, пренебрежение заветами отцов и собственной трудовой честью, сребролюбие, дефицит милосердия, бездумное отношение к таинствам жизни, любви и смерти — от подобных общественных недугов предостерегают словацкие писатели, чьи повести представлены в данной книге. Нравственное здоровье общества достигается не раз и навсегда, его нужно поддерживать и укреплять — такова в целом связующая мысль этого сборника.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Винцент Шикула (род. в 1930 г.) — известный словацкий прозаик. Его трилогия посвящена жизни крестьян Западной Словакии в период от начала второй мировой войны и учреждения Словацкого марионеточного клеро-фашистского государства до освобождения страны Советской Армией и создания новой Чехословакии. Главные действующие лица — мастер плотник Гульдан и трое его сыновей. Когда вспыхивает Словацкое национальное восстание, братья уходят в партизаны.Рассказывая о замысле своего произведения, В. Шикула писал: «Эта книга не об одном человеке, а о людях.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
Ян Козак — известный современный чешский писатель, лауреат Государственной премии ЧССР. Его произведения в основном посвящены теме перестройки чехословацкой деревни. Это выходившие на русском языке рассказы из сборника «Горячее дыхание», повесть «Марьяна Радвакова», роман «Святой Михал». Предлагаемый читателю роман «Гнездо аиста» посвящен теме коллективизации сельского хозяйства Чехословакии.