Долой возраст, к чёрту дом! - [5]

Тим открыл духовку. Внутри он увидел противень, накрытый фольгой, на котором лежали ничем не приправленный кусок курицы и две сморщенные картофелины. «И это все, что они собираются есть на ужин?» – мы переглянулись в недоумении.

Я почувствовала, как внутри меня растет волнение. Это было только начало.

* * *

Несколько месяцев назад, когда мы зимовали в Мексике, мы думали лишь о том, чем бы заняться сегодня: поплавать на досках, каяках, просто пойти купаться или же сделать все и сразу. Каждый день мы загорали под теплым солнцем с нашей радушной компанией. Мы любовались пейзажами, от которых захватывало дух, наслаждались свежими морепродуктами и гитарной музыкой. И казалось, что все прекрасно.

Весной мы возвращались в Штаты, по дороге минуя Калифорнию и Теннесси, останавливаясь на парковках ресторанов «Крекер Бэрел» и супермаркетов «Walmart». По дороге мы иногда звонили Норме и Лео и спрашивали, как у них идут дела. Они никогда не просили о помощи, и поэтому мы ничего не делали. Тим всегда говорил: «Отсутствие плохих новостей – уже хорошая новость».

В итоге мы остановились у друзей в Северной Каролине. На их ферме площадью в 35 акров цвели великолепные сады, паслись лошади и располагались несколько пристроек. В течение нескольких дней у меня держалась высокая температура. Я чувствовала себя ужасно и искала что-нибудь, чтобы отвлечься от мыслей о болезни. И пока остальные наслаждались компанией друг друга, я читала лежа в кровати.

В некоторых пристройках находились библиотеки, проще говоря, стеллажи от пола до потолка, забитые книгами, поэтому мне было из чего выбрать. Я чувствовала себя настолько ужасно, что не могла выйти из гостевого домика. Здесь я перерыла все книжные полки, но не нашла ничего интересного. Тогда я отправилась в гостиную и случайно наткнулась на небольшую кипу книг, лежащую на старинном столике. Я остановила свой взгляд на одной из книг Атула Гаванде под названием «Как быть смертным: медицина и то, что важно в конце жизни», которая представляла собой критическое исследование медицинской помощи и лечения в конце жизни. В тот момент мне казалось, что я умираю, поэтому я достала книгу из середины стопки и вернулась в кровать.

Через несколько дней я практически дочитала книгу. Физически мне было по-прежнему плохо, но я понимала, что моя жизнь изменилась. Из книги я узнала важные вещи: оказывается, мое представление о том, что ожидает нас перед смертью, было в корне неверным. Раньше я постоянно избегала подобных разговоров со своей мамой или родителями Тима, но теперь я знала, что мне предстоит обсудить с ними эту непростую тему.

Мы отправились к Внешним отмелям, песчаным островам побережья Северной Каролины. Мы ждали парома от Окракока до мыса Хаттерас, когда у Тима зазвонил телефон. Это был его отец, Лео. Он сообщил, что дядя Тима Ральф – лучший друг Лео и последний остававшийся в живых брат Нормы – умер в возрасте 91 года.

В тот день Лео говорил довольно уверенно, но через несколько недель, когда мы позвонили ему на День отца, он словно сник.

«Нам надо идти, – сказал Тим, по его лицу было видно, что он в панике, – с папой что-то не так».

Когда я вспоминала об этом телефонном разговоре несколько месяцев спустя, больше всего меня поражала наша непоколебимая уверенность в том, что у нас все под контролем. На самом деле, важно понять, что старости и болезни наплевать на наши планы, они действуют по собственному графику, и не имеет никакого значения, готовы ли мы взглянуть в лицо неизбежному или нет.

* * *

Мы так и не отцепили прицеп от нашего фургона. Спустя три дня после нашего приезда Лео лежал на больничной койке, свернувшись в кокон, словно эмбрион. С каждым днем он становился все слабее. Казалось, что ему очень неудобно и одиноко. Норма стала еще меньше, чем раньше: она сидела рядом с кроватью Лео на кресле с откидной спинкой, которое будто мешало ей вырасти, и молчала.

Тим залез в кровать к отцу, обняв его. Я дала ему влажное полотенце, и он заботливо вытер лоб Лео. Тим твердил, как заведенный: «Все хорошо, я позабочусь о маме. Я люблю тебя. Все будет хорошо».

Через некоторое время я сменила Тима. Тем утром мы так и менялись до тех пор, пока Норма не попросила отвести ее вниз. «Я должна встретиться с доктором в час дня и сдать кое-какие анализы…» – сказала она.

Я понятия не имела, о чем идет речь. В лифте она вскользь упомянула о том, что обнаружила кровь в своей моче. Я заподозрила, что все не так просто, когда заметила в ее сумочке гигиенические прокладки, прекрасно зная, что в ее возрасте менструации быть не должно… Я осталась в комнате ожидания, и, когда она сдала анализы, мы вернулись к Лео. Норма ничего не рассказывала о процедурах. В тот момент все наше внимание мы уделяли Лео, поэтому мы с Тимом ничего у нее не спрашивали.

В течение недели мы узнали, что Норме нужно сдать дополнительные анализы, в том числе трансвагинальное ультразвуковое исследование. Муж Нормы умирал в хосписе несколькими этажами выше, а она лежала на столе, накрытом простыней, ожидая, пока врач введет ультразвуковой зонд. Внутри все ее тело словно сжалось. Она была такой маленькой и ощущала стыд. Я стояла рядом с врачом и смотрела, как она обводит что-то на экране, какой-то большой инородный объект, которого не должно быть в матке. «Не могу поверить», – прошептала я. Лео умирал, и, судя по тому, что я видела на экране, у Нормы раковая опухоль.