Долина юности - [28]

А если я придумаю новое правило вождения? Оно будет гласить: «Запрещается останавливаться. Нужно следовать только зеленому сигналу светофора». Посмотрим, как оно работает. На следующем перекрестке меня поджидают два новых светофора. Левый заставит меня подняться по авеню Рушонне в сторону старой школы. Не испытываю никакого желания тащиться туда сегодня. Правый светофор вынудит меня пересечь привокзальную площадь, откуда я поднимусь прямо в направлении площади Жоржетт и, может быть, центра города.

Оба светофора загораются зеленым одновременно. Черт возьми, я не предусмотрел такого варианта. Но по вине автобуса движение замедляется. Левый светофор становится снова красным. Я должен следовать правому сигналу, а именно — пересечь привокзальную площадь. Прекрасно! Я даю газ на полную мощность на подъеме в сторону Жоржетт. Там есть опасный перекресток: если правый светофор загорается зеленым, тогда я проезжаю мимо синагоги, чтобы опять спуститься к берегу озера (не прикольно). Если левый светофор становится зеленым, то моя дорога лежит по направлению к центру города (суперприкольно). Бог Зеленого света милостив ко мне, и вот я еду в направлении площади Сент-Франсуа.

Хе-хе, круто: в кинотеатре «Капитоль» идет «Цельнометаллическая оболочка», последняя картина Кубрика. Я видел как минимум раз десять «Сияние» и «Заводной апельсин» и могу цитировать наизусть целые куски диалогов, пересказывая оба фильма эпизод за эпизодом. Будет здорово посмотреть «Оболочку» сегодня вечером с Кристианом или Борисом. А если мне стать режиссером? Я обожаю фантастику и монстров, я без ума от кино. И еще мне нравится рассказывать истории. Но существует ли какая-нибудь школа кино, кроме Голливуда, куда у меня шансов попасть ноль без палочки?

Вернемся к моей игре со случаем. Я переезжаю площадь Сент-Франсуа на полном ходу. Вокруг меня — торжество капитала: кантональный водуазский банк, Союз швейцарских банков, Общество швейцарских банков. Колоннады и фасады, нагруженные лепниной, следуют один за другим. А если мне стать банковским служащим? Борис начал учиться в Высшей школе коммерции при Университете Лозанны. Он уверяет меня, что это весьма интересно.

Я еду по Большому мосту. В его конце, справа по курсу видно вывеску «Лас» — оригинальную аббревиатуру «Лас-Вегаса»: два этажа, полностью посвященные компьютерным играм. Я вспоминаю наше помешательство на игре «Пэк Мен». Вместе с Виктором и Оскаром мы оставили ему десятки однофранковых монет. Потом у меня был период «1942»: там надо было управлять американским истребителем над островами Тихого океана и стрелять во все, что движется. А если стать изобретателем компьютерных игр? Наверняка существуют фирмы, которые нанимают парней, чтобы придумывать сценарии. Я бы мог написать им истории с межгалактическими кораблями, которые высаживаются на заброшенную планету, как вдруг…

Вдруг светофоры становятся красными. Я торможу, как сумасшедший; колесо моего мопеда останавливается почти на ноге пожилого господина в сером костюме.

— Молодой кретин, — бормочет он.

Без комментариев. Если правый светофор становится зеленым, я поднимусь на улицу Хальдиманд. Я обожаю эту узенькую улицу, потому что автобусы, тачки, мотоциклы и мопеды протискиваются как могут: это — настоящие гонки в городе. Если же левый светофор загорится зеленым, это не так весело. Я буду вынужден поехать в сторону площади Шодрон, постепенно покидая центр.

Увы. Зеленый загорается слева. Смирившись со своей судьбой, я нажимаю на газ. Проезжаю мимо Большой Башни, потом мимо магазина макетов и конструкторов, где я приобрел коробку с «Ответным ударом Империи». Это было три с половиной года назад, но мне кажется, что прошел целый век. Справа от меня остается театральная школа Жерара Диггельмана. Два больших зала с деревянным полом, скрытые в недрах тупика. Уже год я хожу на курсы театральной импровизации. Мне нравится, потому что во время скетчей, которые мы изобретаем вместе с другими ребятами, я не заикаюсь. Когда играю какую-то роль, имитируя кого-нибудь или копируя чей-то акцент, я говорю абсолютно нормально. Мои губы не слипаются, и слова текут, как весенняя речка. Это настоящее чудо! А если я сделаюсь актером? Я слышал, что в Лозанне существует театральная школа! Я бы разыгрывал роли с утра до вечера, больше никогда не заикался бы и рассказывал истории, используя чужие слова. Кто знает? Может быть, у меня бы получилось писать и интерпретировать мои собственные тексты.

Вот я на мосту Шодрон. Вовсю дует северный ветер. Моим коленям не нравится эта ноябрьская сырость и стужа. Ветер пронизывает перчатки и лыжную куртку. Руль дрожит в такт моему ознобу. Мне следовало бы вернуться в тепло, но совсем этого не хочется. Я чувствую, что нахожусь на верном пути, сегодня мне предстоит пережить особый день! Следующий зеленый свет уводит меня вправо. Я устремляюсь по авеню Тиволи, одному из самых клевых спусков в Лозанне. Моя голова опущена, ноги подняты на полики, я жму на газ и скатываюсь вниз, словно пробил мой последний час.

Я продолжаю двигаться в направлении района Малле — огромного пустыря, заполненного складами, бойнями и газовой станцией, превращенной в театр. По дороге проезжаю мимо северного входа в Долину Юности. Надо же, я уже сто лет туда не заходил… Солнце садится за Юрскими горами, вынуждая меня включить фары. Позади остается большой перекресток, а я продолжаю движение вперед. Теперь, в темноте, я дрожу с головы до ног и ощущаю адскую боль в бедре.