Долина папоротников - [26]

Как бы Элизабет хотелось, чтобы нашелся хоть один довод супротив, чтобы хоть кто-то прервал этот священный обряд своим: «Брак, лишенный сердечной привязанности, не имеет право осуществиться», и она вернулась домой Лиззи Хэмптон, как и была прежде.

Однако никто так и не возразил, и священник продолжил:

— Хотите ли вы, Джеймс Фредерик Аддингтон, взять в жены присутствующую здесь женщину?

— Хочу.

— Хотите ли вы, Элизабет Элеонора Хэмптон, взять в мужья присутствующего здесь мужчину?

— Ххочу.

— Итак, властью, данной мне святым нашим господом и королем, объявляю вас, Джеймс Фредерик Аддингтон, и вас, Элизабет Элеонора Хэмптон, законными мужем и женой.

Все остальное проходило словно в тумане: поздравления и пожелания счастья, объятия и многозначительные похлопывания по плечу, уверения в вечном почтении и приглашения в дома, двери которых еще вчера были для Лиззи закрыты. Только долгие выучка и воспитание позволили ей выдержать все это без учиненного скандала… К тому же, на целую минуту, но Хелен стиснула ее в своих объятиях:

— Я так рада за тебя, дорогая. Рада, что все столь счастливо разрешилось! Мне тебя очень не хватало.

— Счастливо ли? — не смогла ни заметить подруга. — Я совсем не люблю этого человека.

Хелен ее признание не смутило:

— Любовь не всегда сопутствует браку, однако это не мешает обоюдному счастью супругов.

Элизабет совершенно этого не понимала: верно, сказывался пример родителей, души друг в друге не чаявших. Она все еще помнила их тихие разговоры у камина, мамин смех, вызванный отцовскими шутками, и глаза обоих, так и светившиеся взаимным чувством.

О таком же она мечтала и для себя…

— Мы уезжаем, — поведала она Хелен. — Завтра в это же время меня в Колчестере не будет…

— Говорят, вы едете путешествовать.

Глаза Хелен возбужденно горели, и Лиззи не хотелось ее огорчать, однако это была их последняя встреча перед долгой разлукой, и проститься следовало как должно.

— Мы едем в Уэльс, — сказала она. — Мистер Аддингтон приобрел там имение близ Кардиффа, и желает, как можно скорее приступить к работам по дому.

— Уэльс, — ахнула подруга. — Это же самый край света! Разве вы не едете в Лондон, чтобы насладиться театральными постановками и светскими раутами в богатых домах? Он не может на самом деле лишить тебя всего этого.

И Лиззи покачала головой.

— Так даже лучше, поверь мне: скрыться ото всех глаз, позволить Аддингтону заниматься делами… — «Не мной» мысленного закончила она.

В этот момент их оттеснили друг от другу другие поздравляющие, и последним, что успела шепнуть Хелен, было: «Пиши мне каждую неделю. Не забывай!» Лиззи пообещала именно так и делать.

В Ферингтон-холле был устроен по случаю праздничный обед. Приставленная к Элизабет горничная помогла ей надеть новое платье, подарок супруга, как пояснила она, и девушка, наблюдая, как споро она справляется с завязками корсета, взгрустнула о Кэтти, их с Хелен невольной пособнице и ее доброй наперснице.

— Прикажете заколоть волосы чуть выше или опустить их к ушам? — осведомилась девица сугубо деловым тоном. Лиззи велела ей поступить так, как она сочтет нужным… Собственная прическа волновала ее меньше всего. Все ее мысли были сосредоточены на ужине с новоиспеченными родственниками, потребующим, как она в том не сомневалась, воистину героических выдержки и терпения.

И она не ошиблась: из тридцати приглашенных близко знакомы ей были лишь Мильтоны да семейство пастора Ридинга, отца и тетку Клотильду в расчет она, конечно же, не брала. Казалось, все так и было рассчитано, чтобы доставить ей, нежеланной невестке, наибольшее неудобство. К счастью, хотя бы места им достались подле мистера Аддингтона-старшего, а тот, в отличие от супруги, Лиззи очень понравился: любитель хорошей шутки и вдумчивый собеседник, он не смотрел на нее свысока, не укорял в соблазнении сына, как то дала понять ей суровая свекровь, не делал вид, словно ее и вовсе на свете не существует.

— Попробуйте цыпленка, — шепнул он невестке при третьей перемене блюд, когда и две первых прошли мимо нее неоцененными: взвинченные нервы едва ли способствовали аппетиту. Она с трудом проглотила немного миндального супа, да и то лишь потому, что хозяйка превозносила мастерство привезенного из столицы повара. Величала его на французский манер soupe à la reine, как бы отмечая свой статус в иерархии местного общества.

— Благодарю, я больше не голодна.

Аддингтон, сидевший по правую руку, произнес:

— Возможно, вы хотели бы удалиться к себе? Гости поймут ваше желание: день выдался волнительным. Вполне понятно, что вы утомлены…

У девушки дрогнуло сердце, пульс зачастил с бешеной силой. Она и желала, и боялась остаться одна в своей комнате, в ожидании визита супруга… Однако хозяйка завела очередной разговор о лондонских вечерах и тамошних барышнях, столь успешных в занятиях музыке и танцам (в отличие от нее, Лиззи, как бы звучало подтекстом), что слушать далее казалось выше ее сил.

— Я в самом деле немного утомлена и была бы рада уйти в свою комнату, — сказала Элизабет. — Однако вежливо ли оставить гостей?

Свекор похлопал ее по руке.

— В такой день, как этот, любой ваш каприз не может посчитаться чрезмерным, — произнес он и поглядел на сына. — Позаботься о супруге, мой мальчик. Она действительно выглядит утомленной…