Долина Чудес - [10]

Молодой боярин вновь ехал вместе с парнем на Зените, и мысли их были во многом похожи, но не во всём. Под влиянием этой встречи Ярилов стал задумываться о своей жизни. Правильно ли он живёт? Не упускает ли он что-то важное? Нет, безусловно, учёба и борьба за прогрессивные реформы очень важны! В этом не может быть ни малейших сомнений! Но всё же девушки, любовь, красота, прогулки при луне…

Он в очередной раз вспомнил ту черноглазую красавицу с кудрявыми волосами, с которой учился в Иберии. Ту, что очаровала его с первого взгляда, не прилагая к этому никаких усилий. Она была лишь самой собой: милой, непосредственной, на первый взгляд простой и в то же время загадочной, возвышенной и неземной. Впрочем, о таких прелестных девушках кощунственно говорить сухим языком презренной прозы, они достойны лишь венка сонетов. И Младомир неожиданно для себя стал писать стихи, в которых давал волю своим чувствам, тем что не находили иного выхода, поскольку как в одноимённом стихотворении проходили мимо:

Я думал, что тебя я позабыл.

О, как же я жестоко ошибался!

Во сне я вновь встречал тебя,

Наедине с тобою оставался.

Во сне тебе я снова говорил

Всё то, что не скажу тебе иначе.

А за окном всё ливень лил.

Иль это просто сердце плачет?

Я и во сне не мог уснуть,

Увидев твою милую улыбку,

Опять не мог понять, в чём суть

И совершал нелепую ошибку.

Всё повторялось как назло,

Мне было хорошо с тобой сначала,

Мечту мою за облака несло…

Вдруг всё куда-то исчезало.

Хоть ты близка, но всё же далека,

Тебя ловлю, но ты неуловима,

Мне к сердцу хочется тебя прижать,

Но не могу тебя я удержать,

Моя любовь проходит мимо.

Жаль, что назад уже ничего не вернёшь. От всей любви осталось ныне только имя. Лючиция… Лючиция! Лючиция!!!

Ярилов не мог знать, что её имя созвучно имени любви главного героя знаменитого в другом мире фильма «Три мушкетёра». Констанция тоже была потеряна безвозвратно, и упоминание её имени так же разрывало душу острой болью, только в фильме влюблённых разлучила смерть.

Лючиция была жива и, как надеялся молодой боярин, у неё всё хорошо. Она лишь вышла замуж за дона Педроса. А браки в Иберии нерасторжимы. Так что эта потеря не менее безвозвратна. Возможно, она даже более болезненна. Знать, что твоя любовь жива, но в объятиях другого… К тому же Младомира всю жизнь преследовал мучительный вопрос: «Ну чем я хуже Педроса?!»

Так что даже, наверное, лучше, что Ярилов много лет её не видел. Это было бы как разбередить уже почти зажившую рану. Говорят, что время лечит всё. До определённой степени да, но рубцы на сердце всё же остаются. Особенно в душе чувствительной и ранимой.

Младомир пытался её забыть. И были моменты, когда казалось, что это ему удалось. Он с головой погружался в учёбу, потом в политику, много читал, постоянно размышлял о судьбе своей Родины, о других философских вопросах.

Но Лючиция всё равно его не отпускала. Она являлась ему во сне, напоминала о себе случайной улыбкой симпатичной незнакомки, прозрачным светом луны, запахом весенних цветов и звонкими девичьими песнями. Нет, не зря говорят, что первая любовь не забывается!

Егор Степанович невольно ощутил себя старым. Сорок лет — это далеко не двадцать. А ведь совсем недавно, каких-то пятнадцать лет назад, он был молодым, бесшабашным и весёлым. А какие девушки его любили! Возможно, это и было счастье. Но счастье в полной мере ценишь только тогда, когда оно проходит. Разве сидящая сейчас перед ним племянница способна оценить собственную молодость и красоту, как и то, что у неё всё впереди? Богатырь вспомнил о своей жене, уже не молодой и, может быть, не самой красивой, но доброй, верной, заботливой и всё понимающей. Как она там? Наверное, испереживалась из-за его и Надиного исчезновения. Впрочем, супруга настолько хорошо его знает, что чувствует, что он жив и с ним всё в порядке.

Кони привычно несли двойную ношу. Сегодня они не оплошали. Зенит вообще чувствовал себя чемпионом. Арно парил высоко в воздухе, неся дозор.

Глава 13. Лесной бомж

Дорога уводила всё дальше и дальше на юго-восток. Первоначально она была зажата с обеих сторон водами Илицы и Молочной, причём белое покрывало тумана словно кто-то снял невидимой рукой, как только они пересекли Калинов Мост. Оба берега открывались как на ладони. Выходит, скрывая Долину Чудес от посторонних глаз, маги не считали нужным закрывать обзор для себя.

В междуречье небо было необыкновенно синим даже для Волшебного Мира. В нём не наблюдалось ни малейшего намёка на облачко, и ласковое солнце беспрепятственно наполняло Долину Чудес теплом и светом. Необычайно сочная даже для этих мест изумрудная травка и вездесущие одуванчики окаймляли их путь.

— Словно мы попали в какую-то огромную теплицу, — прокомментировал Ваня.

— Трудно поверить, что в таком чудесном месте может таиться опасность.

— Именно поэтому, Надюша, мы и не должны расслабляться, — отозвался Победигор.

— Ваня в чём-то прав, — задумчиво молвил Ярилов. — Капигур создал тут своеобразный волшебный заповедник.

Чем дальше они удалялись от Калинова Моста, тем больше менялся пейзаж. Берега рек отступили, а затем и вовсе пропали из виду, скрытые кустарником и деревьями. На смену одуванчикам пришёл разноцветный ковёр из самых разнообразных цветов, ступать по которому было легко и приятно. Так что Буран и Зенит не ощущали своей немаленькой ноши. Необычайно чистый воздух, пропитанный неповторимыми ароматами леса и цветов, хотелось не просто вдыхать полной грудью, а есть большой ложкой. Средь травы стрекотали неугомонные кузнечики, множество бабочек порхали в воздухе, а трудолюбивые пчёлы с золотистым брюшком сновали от цветка к цветку. Жизнь кипела и на верхних этажах, где носились бойкие ярко-рыжие белки, из-за чего-то ссорились сороки и щебетали разноцветные маленькие птички. Серенький зайчишка выскочил на дорогу, замер, уставившись на чужестранцев, и задал стрекоча, скрывшись в чаще.