Долговязый Джон Сильвер - [95]
Кто-то утверждал, что король собирается объявить новую амнистию, а может, разговоры об этом были высосаны из пальца, и вот совет голосовал то за одно то за другое, решая вопрос, должны ли мы написать петицию. Третьи располагали надёжными сведениями о том, что в следующем месяце испанский галеон с грузом серебра должен выйти из Картахены, и мы пять недель сидели в засаде у Эспаньолы, не увидев и намёка на судно. Боцман слышал, что Робертс собрал большой пиратский флот в бухте у южной Ямайки. Мы, взяли курс на Ямайку, но нам попалось лишь каноэ с тремя индейцами. Первый помощник клялся всем для него святым (чего у него было не так уж много), утверждая возможность раздобыть на острове Авес свежую, чистую, холодную родниковую воду. Когда мы подошли к этому острову, то обнаружили там вонючую илистую лужу, кишащую ящерицами и червяками. И мы шли далее, в бесконечную неизвестность. Мы, искатели приключений, блуждали, в тумане бесконечных недостоверных слухов, догадок и выдумок. Но, вопреки всему, не только отсутствие добычи стало причиной моего разочарования.
Перебранки на корабле по всякому пустяку переходили в проклятия, ибо ни у кого, исключая меня, не хватало терпения жить в неизвестности. Ссоры могли длиться сутками, препирались по любому поводу. Слово за слово, только и слышалось: «я думаю, по-моему, мне доподлинно известно, я читал (те, кто умел читать); кое-кто мне сказал; как на духу; если по чести и совести; да кто об этом не знает, а мне плевать; расскажи это своей бабушке». Теряя терпение, я вмешивался в разговор и унимал их. Они замолкали, ибо я умел вставить весомое слово, и мне верили. Поэтому ничего удивительного не было в том, что они меня считали настоящим проповедником. И правда, чем я хуже других?
Мы шли уже три недели, когда вступили в полосу штиля и словно упёрлись в стеклянную стену. Ещё секунду назад все паруса были наполнены, они пели и гудели, как положено парусам. По морю бежали белые барашки. А здесь вода была тёмная, будто полированная, полотнища парусов хлопали, стеньги и гафели стонали, словно жалуясь, фалы и шкоты болтались свободно, и подбадривающий шум рассекаемой волны замолк. Даже слова затихли, когда все устремили тоскливые взоры к парусам и неподвижной, как бы сгустившейся воде. Затем все повернулись и посмотрели за корму, надеясь увидеть бурлящую пену волны, которые совсем недавно играючи несли нас вперёд.
— На что вы, чёрт возьми, уставились? — заорал я, взорвав мертвую тишину. — Мир не погибнет из-за какого-то штиля!
— А что ты знаешь об этом? — услышал я из толпы вызывающий голос. Задавший этот вопрос явно не понимал, что я лишь пытался всех ободрить.
Не прошло и нескольких дней, как тот же назойливый хмырь опять стал драть глотку, припоминая случаи, когда суда застревали в безветренных широтах и погибали со всем экипажем. О том, как, бывало, полкоманды умирало от жажды и голода, о всех тех, кого хватил тепловой удар, в результате чего их разум помутился и они, с тесаками и пистолетами в руках, затевали драку; о мощных водоворотах в середине этого стоячего моря, засасывающих даже линейные корабли. Болтовня, мусор, набор страшных историй, суеверий, баек, которыми обычно начинены буйные головы бывалых моряков. Хорошим историям честь и слава, но нельзя же распространять любую чепуху?
Я побеседовал на эту тему с Боуменом — так звали стенавшего пирата, но он не желал ничего слушать.
— Чёрт возьми, я имею право говорить всё, что хочу, — ответил он на мою просьбу от имени всего экипажа умерить свой пыл, пока мы не дойдём до берега. — Разве на этом судне, проклятом гробу — нет свободы слова?
— В зависимости от того, что говоришь, — кротким голосом пояснил я.
— Да ну! А в каких корабельных законах написано, что я не имею право высказать своё мнение, даже несогласное? У нас, чёрт побери, равные права на этом судне.
— А я разве возражаю? Но нельзя сказать, что тебя приятно слушать.
— Ах, вот в чём дело. Следовательно, чтобы здесь, на борту, можно было открыть рот, надо быть весельчаком, чёрт возьми? Что это за статья такая? Люди не выносят, когда слышат правду? Да пошёл ты знаешь куда!
— А какую правду, можно спросить?
— То, что это судно, будь оно проклято, приговорено погибнуть. Какого чёрта нас несёт в Африку? Разве нам плохо было в Вест-Индии? Там, во всяком случае, умеют делать настоящий ром, да и шлюхи там белые. А в Африке придётся развлекаться с чёрными да безбожницами, к тому ж у них у всех — дурные болезни! Если мы туда ещё когда-нибудь доберёмся. Добрая половина наших крепких ребят отправится на тот свет ещё до того, как мы пройдём полпути через этот штиль, проклятый полураб. Думаешь, я не слышал? Ты добровольно пошёл на то, чтобы тебя продали на свалке вместе с кучей рабов! Думаешь, я не знаю, что ты за штучка? Ты из тех, кто на стороне черномазых!
