Долгорукова - [17]

   — Мы скоро вернёмся, отдыхайте покамест, — сказал он обоим кучерам и тронул лошадей в другую сторону. Некоторое время он ехал молча, потом, когда вокруг никого не было, остановил лошадей и повернулся к Варе.

   — Я рад с вами познакомиться, мадемуазель. Екатерина Михайловна лестно о вас отзывается, надеюсь, не зря, и я тоже, вслед за ней, смогу убедиться в ваших высоких достоинствах. Я хочу спросить вас вот о чём... Варвара Игнатьевна, да? — Варя кивнула. — Понимаете ли вы в полной мере, что, согласившись на близость с Екатериной Михайловной и на сопровождение её в поездке, вы взяли на себя большую ответственность? Не только в смысле заботы о человеке, который очень дорог Его величеству. Я не скрываю это от вас, да вы, верно, это уже и сами знаете, но я имею в виду иное... Вы будете подле неё, вы станете невольным свидетелем её жизни, возможно, её доверенным лицом, когда надо будет что-то передать мне или Его величеству. Вы будете, следовательно, приближены к особе Государя, к его частной жизни. К его тайне. И многие...

   — Я понимаю, ваше превосходительство.

   — И многие, очень многие дорого бы дали, чтобы знать то, что можете знать вы. И кто-то из этих многих может попытаться сделать это — дать дорого, — он в упор взглянул на неё, — вам, мадемуазель.

   — О, что вы...

   — Хорошо бы я ошибался, но лучше ошибиться в этом, чем в ином. Так вот, мадемуазель, готовы ли вы к тому, что это может произойти?

   — Нет, я не думала даже об этом.

   — Ну, а теперь, когда подумали? Уверены ли, что избежите соблазна или страха? Эти люди могут и пряником, и кнутом.

   — Ноя так люблю Катю...

   — Л коли поссоритесь с ней завтра?

   — Что вы? Отчего же это?

   — Отчего женщины ссорятся? Кто вас знает.

   — Это невозможно. Да и потом, я предана не только ей, но и Его величеству, и преданность Государю никак не связана с моей привязанностью к Кате, хотя конечно же ещё более усиливается этим.

   — Ну что ж, хорошо, коли так. Но уж если споткнётесь — не взыщите. В такой близости от престола, в какой вы оказались, всякие игры опасны, даже смертельны. Ошибок тут не прощают.

   — Вы меня пугаете, ваше превосходительство.

   — Теперь вот что. Если всё же кто-то станет говорить с вами, задавать вопросы, намекать на ваш долг... Вы сразу же — ко мне. Я всегда подле Его величества.

   — Ну что вы, кому я нужна, я маленький человек.

   — Я даже могу сказать вам, кому вы будете нужны в первую очередь. Третьему отделению. Так вы поняли — сразу ко мне.

   — Поняла, ваше превосходительство.

   — Меня звать Александром Михайловичем. Уж коли мы будем вблизи одной особы, давайте без церемоний, Варвара Игнатьевна.

   — Хорошо, ваше пре... Александр Михайлович.

   — Екатерина Михайловна сказала вам, когда вы едете?

   — Сказала — послезавтра.

   — Сказала — куда?

   — Да. В Эмс.

   — Нет. Вы едете в Ригу. Понятно? Для всех вы едете в Ригу.

21 июня 1871 года. Эмс. Терраса кафе.

Варя шла по улице к вилле «Петит Элизе». Поравнявшись с террасой кафе, она взглянула в конец улицы, где располагалась их вилла, и увидела, что там стоит экипаж императора. Она в нерешительности остановилась. За ней наблюдал сидевший за столиком кафе X. Но его нелегко было узнать — он был в штатском, сбрил усы и носил круглые очки.

   — Он ещё там, — сказал X. Варе.

   — Что? — вздрогнула она от неожиданности. — Вы мне?

   — Я говорю, он ещё там. Вы, верно, рано вернулись. Присаживайтесь. Здесь неплохой кофе по-венски.

   — А вы кто?

   — Как видите, ваш соотечественник.

   — Но я не имею чести...

   — Здесь, вдали от дома, это не так важно. Садитесь, на нас смотрят.

Она настороженно присела.

   — А что вам угодно?

   — Того же, что и вам — видеть вашу приятельницу. Но мы оба пришли не вовремя.

   — А вы что, знакомы с ней, чтобы надеяться, что она пожелает вас видеть?

   — Да. Немного. Но достаточно, чтобы изложить дело, по которому я приехал.

   — Ах, так у вас дело... Какого же свойства? Можете изложить мне, делами всё равно я занимаюсь.

   — Да? Ну что ж, тем лучше. Речь идёт о железнодорожной концессии, в которой заинтересованы те люди, которые прислали меня сюда, и в которой, по их сведениям, заинтересованы и вы.

   — Ах, вот что... Но там дело уже решённое.

   — Не совсем. Договор ещё не заключён, и если мы сговоримся...

   — То что тогда?

   — Вы могли бы рассчитывать на комиссионные.

   — И сколь велики бы они были?

   — А сколь великими вы бы хотели их видеть?

   — Вам это будет не по карману.

   — Это не мой карман.

   — А чей же, если не секрет?

   — Ну вообще-то я имею полномочия открыть имя только вашей компаньонке.

   — Но я же сказала: делами занимаюсь я. Она вообще от этого в стороне. Так кто?

   — Господин фон Мекк, если вам что-то говорит это имя.

   — Ах, он... Он всё же надеется. Надо же, не поленился послать вас сюда. Ему же сказали — нет.

   — Но на каждое «нет» есть своё «но». Вопрос в цене.

   — Ну что ж... Полтора миллиона.

   — Ну знаете... Это нелепо, по меньшей мере.

   — А во сколько господин Мекк оценивает «но»?

   — У меня указания не подниматься выше семиста тысяч. Это крайний предел, но я сразу же его обозначаю, чтобы сэкономить ваше время.