Долгое падение - [7]

Он находится на середине комнаты, когда кашель курильщицы резко обрывается, и она прочищает горло. Все в зале опускают плечи.

Он поднимается по четырем ступенькам на свидетельскую трибуну, поворачивается и отвешивает лорду Кэмерону уважительный поклон, не глядя ему в глаза, потому что при данных обстоятельствах это было бы неуместно дружеским.

Кэмерон и Даудолл хорошо знакомы друг с другом.

Даудолл знает каждого юриста в этом зале, лично или как профессионала. Они играют вместе в гольф, обедают вместе в различных клубах, собирают деньги для больных спастическим параличом (любимый вид благотворительности Даудолла), но он не должен тащить эти связи туда, где он – свидетель обвинения.

Он приносит присягу. Всю правду и ничего, кроме правды.

Даудолл – рассказчик. Он знает, насколько увертлива правда. Единственная часть клятвы, которую он произносит искренне: «И да поможет мне Бог». Он в самом деле говорит это от души.

Встает помощник генерального прокурора, мистер М. Дж. Гиллис. Он делает пару театральных жестов, чтобы овладеть моментом: трогает свои бумаги, выпрямляется во весь рост, берется за лацкан пиджака.

«Слегка неестественно», – думает Даудолл. Он – солиситор[14], а не адвокат и не имеет права выступать перед судом. Он велит адвокатам представлять его клиентов, поэтому ему трудно наблюдать за их работой, не давая ей критической оценки. Он считает, что маневры М. Дж. Гиллиса слегка сомнительны, хотя и эффективны.

Гиллис монотонным голосом очень деликатно спрашивает мистера Даудолла, не будет ли тот любезен рассказать суду, как он познакомился с мистером Мануэлем в связи с убийствами в Бернсайде? Так задумано представить историю, которую Даудолл хочет рассказать.

И тогда он начинает.

Сперва Даудолл описывает мистера Уильяма Уотта в ту пору, когда тот был посажен в Барлинни[15] за убийство своей жены, дочери и свояченицы миссис Маргарет Браун. Мистер Уотт был – Даудолл колеблется, прежде чем произнести это слово, но все же произносит его – безутешен.

М. Дж. Гиллису не нравится слово. Он не думает, что присяжные его поймут. Он просит у Даудолла пояснить.

– Он был очень расстроен, – говорит тот. – Мистера Уотта обвинили в ужасающих преступлениях. Его имя появлялось во всех газетах, день за днем, а потом он очутился в тюрьме. Полиция была убеждена в его виновности.

– А вы?

Все юристы в комнате неуютно шевелятся, услышав этот вопрос. Он неуместен. Мнение Даудолла может изменить точку зрения суда, но слухи и мнения не могут послужить причиной для апелляции, во имя всего святого!

Как ни странно, лорд Кэмерон позволяет Даудоллу ответить.

– Думаю, если б я выразил свое мнение, оно могло бы ввести в заблуждение.

Теперь Даудолл ощущает, как остальные юристы в комнате излучают благодарность. Он находчиво спас их всех.

Тогда юрист добавляет:

– Конечно, с точки зрения закона я не мог бы изображать кого-либо невиновным, если б знал, что он виновен.

Он подступил к самому краю законного. Теперь юристы его любят.

Густые брови лорда Кэмерона вздрагивают в понятном восхищении. Юристы любят ходить на цыпочках по минному полю, любят блестящую навигацию в «серой зоне»[16].

Стоя на свидетельской трибуне, Даудолл ощущает уважение своих товарищей, как поглаживание теплой руки, проводящей успокаивающие теплые круги по его спине.

М. Дж. Гиллис с полуулыбкой просит его вернуться к рассказу, и Даудолл продолжает:

– Мистер Уотт знал, что полиция больше никого не ищет. Он знал – кто бы ни убил его семью, этот человек все еще на свободе и может снова нанести удар. Поэтому он начал собственное расследование. Стал «детективом», если вам угодно.

– И каким образом?

– Он дал знать через меня, что расследует дело Бернсайда и готов выслушать любого, у кого есть информация.

– И люди приходили с такой информацией?

– Да. Всю информацию, собранную по крупицам, мы немедленно передавали полиции. Мистер Уотт начал задавать вопросы, пока еще был в тюрьме Барлинни, и во всех наших расследованиях рефреном повторялось одно имя: Питер Мануэль.

М. Дж. Гиллис хмурится, делая вид, что сбит с толку.

– Рефреном?

Гиллис и в самом деле думает, что присяжные тупы. Он знает их лучше, чем Даудолл. Возможно, он прав.

– Мистера Мануэля в связи с этим случаем упомянули несколько человек.

Теперь речь идет о молве, поэтому Даудолл смягчает свои высказывания.

– Но тюрьмы полны слухов. Пока я не получил письмо от мистера Мануэля, мы не воспринимали эти слухи всерьез…

Даудолл не должен упоминать, что Мануэль написал ему из тюрьмы, где отбывал срок за кражу со взломом. Это упоминание стало бы пагубным. Даудолл отправился повидаться с Мануэлем потому, что в любом случае посещал Уотта в Барлинни, поэтому – какого черта?

– О чем написал вам мистер Мануэль?

Теперь Даудоллу приходится ступать осторожно. Мануэль просил его прийти и быть его юристом. Говоря откровенно, Даудолл связан конфиденциальными отношениями клиент – юрист и не должен был никому рассказывать того, что рассказал.

– Мистер Мануэль прислал мне письмо касательно одного вопроса, но в заключение заявил, что у него есть информация о другом моем клиенте, которого пресса описывала как «разностороннего спортсмена».