«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - [26]

Также далеко не полным в презентации ученых – уроженцев белорусских земель периода XIX – начала XX в. является и такое современное белорусское энциклопедическое издание, как «Асветнікі зямлі беларускай»[277]. Все это говорит о том, что вне сферы интересов современной белорусской исторической науки все еще остался значительный пласт персоналий, которые имея происхождение из белорусского региона, реализовали свои научные карьеры в научных и образовательных учреждениях Российской империи вдали от родного региона, принимали в большей либо меньшей степени активное участие в общественной жизни в местах своего проживания и работы, но при этом они остаются почти неизвестны в белорусской современной историографии.

Кроме биографических сборников, белорусскими исследователями в предшествующий советский период и в независимой Беларуси были подготовлены отдельные работы, в которых анализировалась деятельность ученых из белорусского региона, получивших широкую известность еще при жизни своими открытиями в отдельных отраслях научного знания либо участием в исследовательских проектах[278]. Однако основная масса «рядовых» членов научного сословия, профессорской корпорации, не получивших широкой известности при жизни, либо лица, по разным причинам явно не ассоциирующиеся с белорусскими землями, оставались до недавнего времени не востребованными белорусской историографией.

Выявить интересующих нас лиц помогают многочисленные биографические справочники, изданные в XIX – начале XX в., в первую очередь, в связи с юбилеями российских университетов[279]. Также огромный интерес представляют современные проекты по составлению биографических справочников, которые реализуются в российских университетах – наследниках императорских высших учебных заведений и других научных учредениях[280].

Проведенные изыскания с использованием перечисленных выше источников позволяют сделать вывод о том, что в период «долгого XIX века» в российских университетах работало сотни преподавателей родом из белорусского региона (на данный момент нами выявлено около 230 персоналий), и это без учета лиц, занимавшихся научными изысканиями по линии военных структур, органов государственного управления, а также в инициативном порядке как независимые исследователи.

Белорусским землям (в сравнении с соседними регионами) в определенном смысле не повезло в XIX – начале XX в., поскольку в регионе, значительным по своим размерам и числу населения, а также богатым образовательными и научными традициями, была ликвидирована собственная серьезная научная инфраструктура и высшие учебные заведения университетского типа. Это вызвало определенную деформацию социальной структуры региональных элит, прежде всего интеллектуальных, повлияло на противоречивость их установок и групповых целей, слабую степень артикуляции задач формирования белорусской нации со стороны представителей белорусской интеллигенции в конце XIX – начале XX в. и в целом отразилось на понимании того, что стоит за определением «белорусская интеллигенция».

В нелегальном народническом журнале «Гомон», в работах Данилы Боровика (псевдоним), Щирого Белоруса (псевдоним), М. Богдановича, К. Каганца (К. Костровицкого), И. Дворчанина, 3. Жилуновича, И. Абдираловича (И. Канчевского) белорусская интеллектуальная элита, белорусская интеллигенция понималась преимущественно в региональном контексте и в свете решения белорусского национального вопроса в форме конструирования белорусской модерной нации. Из этих публикаций такая узкая трактовка понятия «белорусская интеллигенция», детерминированная либо территориальной привязкой к белорусскому региону, либо установкой ее представителей на решение национальной белорусской проблемы, перешла в современную белорусскую историографию[281]. Но это определение автоматически исключает из числа представителей белорусской интеллигенции сотни ученых и профессоров, которые в силу объективных причин жили и работали вдали от родной земли, поэтому не могли участвовать в разнообразных региональных общественных проектах, однако могли поддерживать контакты разного уровня с малой родиной. Насколько масштабны были эти контакты, в чем они заключались, как они влияли на местные повестки развития – в этом заключаются актуальные задачи для белорусской исторической науки по возращению «забытых» имен.

У белорусской газеты «Наша Нива» в начале XX в. также было свое, достаточно ограниченное, понимание того, что есть белорусская интеллигенция: «…вывести наш народ на простую дорогу может та интеллигенция, которая вышла из народа, которую взрастила деревня своими соками, своей кровью и потом. Это – обязанность народной интеллигенции, это – долг, который лежит на ее совести и должен быть возвращен. Только крепко сомкнувшись со своим народом, только работая для развития его культуры, наша сельская интеллигенция вернет этот долг и скинет с себя ответственность за ту темноту, беду, недолю, которая сковала мощными путами белорусскую землицу»[282]. Таким образом, белорусская интеллигенция в представлении издателей газеты – это получившие высшее образование белорусские крестьяне. В этой связи «Наша Нива» уделяла много внимания на своих страницах освещению проблем белорусского студенчества (особенно институционализации белорусского студенческого движения), при этом газета почти игнорировала наличие значительного числа представителей ученого сообщества родом из белорусского региона, за исключением упоминания на своих страницах нескольких лиц, деятельность которых положительно рассматривалась в рамках целей белорусского национального проекта (А.Л. Погодин, Е.Ф. Карский, М.В. Довнар-Запольский)