Долгий уик-энд - [96]

Клэр пошла к двери, прислушиваясь к скрипу гравия. Господи, что она делает? Устраивает свое будущее, вот что. Ей пора двигаться дальше, к следующему этапу жизни – каким бы он ни был. Она позвонила. Внутри дома раздалось пронзительное треньканье. Какой назойливый звук… А вокруг идиллическая безмятежность… Наступила долгая тишина. Никого.

Такой поворот событий почему-то ей в голову не приходил. На Клэр обрушилось разочарование. Она отступила назад, принялась грызть ноготь. Что делать? Подождать в пабе? Задержка вдруг остудила ее, будто запал кончился. Клэр уже собиралась вернуться в машину, когда услышала скрип ручки. Дверь медленно открылась.

Джеральд. Причем, похоже, только что проснулся. Взъерошенный и растерянный, он часто-часто моргал от света, хлынувшего в прохладную темноту холла.

– Простите, ради бога. Я задремал в саду… – Хозяин дома вглядывался в гостью, явно ее не узнавая.

– Джеральд, – осторожно позвала она. Какой прием ее ждет? – Это я. Клэр.

За то время, что они не виделись, он как будто стал ниже ростом. Тщедушней. И поседел. Впрочем, прошло больше десяти лет, а в его возрасте десять лет – срок ощутимый. К тому же отец Ника заметно похудел, а это всегда старит.

Внезапно он улыбнулся, его лицо просияло. Мгновение – и перед Клэр уже прежний Джеральд, такой, каким она его помнила: весельчак, любитель вечеринок, обаятельнейший мужчина.

– Клэр! – с непритворной радостью воскликнул он и шагнул вперед.

Она позволила себя обнять и, пока мистер Барнс прижимал ее к себе, стояла тихо-тихо, как мышка.

– Девочка моя ненаглядная! – От избытка чувств он всегда впадал в некоторую театральность. – Какой сюрприз. Я потрясен. Но потрясен приятно. – Джеральд отступил на расстояние вытянутой руки и, продолжая держать ее за плечи, внимательно оглядел. – Входи. Как же я рад тебя видеть, ты не представляешь!..

Клэр вошла. Ее обступили знакомые стены. Ничего не изменилось. Старинные напольные часы, показывающие сейчас десять минут третьего, стояли на том же месте и тикали все так же громко и неумолимо. Пахло воском и кокосом от лежащего у входа коврика. А еще – или у Клэр разыгралось воображение? – фиалками. Она почти увидела – почти – сбегающую по лестнице Изабель, веселую, жизнерадостную, с распахнутыми объятиями…

– Давай, давай, проходи! – Джеральд тянул гостью в кухню.

Ошеломленная нахлынувшей тоской по утраченному, Клэр застыла в дверях. Здесь тоже все осталось прежним. Заваленный бумагами стол; пустые чашки, кусок тоста с пастой «Мармайт»; фотографии на стенах, вид за большими окнами. И запахи: пригоревшего на плите масла, сада за порогом, недавнего обеда, свежемолотого кофе…

Разве что беспорядка стало чуть больше, чем при Изабель. Не было цветов в эмалированных кувшинах. На тумбочке стояла бутылка молока, а сахар хранился не в сахарнице, а в обычном пакете, из которого торчала чайная ложка, – что привело бы миссис Барнс в ужас.

– Чем же тебя угостить? – Джеральд не утратил своего извечного гостеприимства. – Нет-нет, не отвечай. Лучшего повода для шампанского и не придумаешь…

Он с улыбкой посмотрел на Клэр, глаза сияли от удовольствия.

А у нее словно пропал дар речи. Внутри теснилось множество эмоций. Воспоминания о прошлом мешались с надеждами на будущее. Ни те, ни другие не могли перечеркнуть ощущения жуткой неловкости происходящего. Что сказать Джеральду? Как объяснить свое внезапное появление?

Впрочем, его это, похоже, не волновало. Он просто принял тот факт, что Клэр снова здесь. Подошел к холодильнику, достал бутылку. Как в старые добрые времена. Сколько раз она видела такую картину раньше! Джеральду даже не понадобилось согласие Клэр. Он, не сводя с нее взгляда, одной рукой ловко снял фольгу, вытащил пробку и разлил шампанское по бокалам.

– Я безумно счастлив тебя видеть, – произнес мистер Барнс. – Все эти годы я часто о тебе вспоминал. Гадал, как ты. Выглядишь хорошо.

– Так и есть… – Клэр кивнула. Ее голос больше походил на шепот.

Они чокнулись, выпили, и она наконец собралась с мужеством и заговорила.

– Я тоже о вас вспоминала. Часто.

Нет, это слишком! Слишком много воспоминаний. Лицо Клэр сморщилось.

– Простите меня… Простите, пожалуйста. За все.

– Девочка моя, тебе не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата. Но мы не успели тебе этого сказать. Никто из нас тебя не винил. – Джеральд взял ее за руку, и Клэр вновь поразилась тому, как он постарел: ладони стали узловатыми, покрылись пигментными пятнами. – Никто ни в чем тебя не винит. С чего вдруг? Ты поступала по совести. Я лишь безумно сожалею о том, что все так закончилось. Это печалило меня чуть ли не сильнее, чем смерть Изабель. Ведь о том, что рано или поздно болезнь ее доконает, я знал давно – и успел смириться. Хотя мы никогда не говорили об этом вслух. В том-то, наверное, и была наша беда. Главная ошибка Барнсов – делать хорошую мину при плохой игре… – Он проникновенно посмотрел Клэр в глаза и улыбнулся. – Я рад, что ты приехала. Потому что не успел тебя поблагодарить. Ты подарила мне бесценные последние недели с Изабель. Волшебное получилось тогда Рождество. Если бы не ты, его бы не было. Ты помогла ей, вдохнула силы, и она смогла сделать так, как хотела.