Долгий путь скомороха. Книга 3 - [64]

– Размечтался! – хмыкнул Салтанкул и злорадно посмотрел на сестру: – Убедилась теперь, сестрица, что… что он к тебе даже… как… – тут брат царицы даже и не нашёлся что сказать и, пожав плечами, шагнул за порог опочивальни.

– Это твоё последнее слово? – вскинула высокомерно свою красивую голову царица.

– Да, – ни секунды не медля, ответил скоморох. Он знал, на что шёл и был готов к любой реакции царицы.

Неожиданно глаза молодой женщины наполнились слезами, по лицу разлился густой румянец и она, молча, вышла из опочивальни.

Такого Ратмир точно не ожидал и, обхватив лицо руками, простонал: – Как же я устал от вас, от баб!

Глава 10

Спустя две недели…

Стояло раннее утро. Ещё веяло ночной прохладой, но сквозь светло-серую парусину просвечивало яркое солнце, прогревая всё вокруг до приятной теплоты. Ранние птахи звонко выводили свои рулады. Отдохнувшие за ночь крепкие татарские лошадки шумно вздыхали и скребли влажными языками по деревянному днищу своей кормушки.

Старик Никифор уже давно проснулся и тихонько лежал на медвежьей полости, постланной поверх тюков с одеждами и другой рухлядью в первой повозке. Рядом с ним, под тёплым суконным покрывалом, посапывали в сладком утреннем сне Андрейка, Теодорка, Николка и маленький Стёпка. В голове повозки спала, свернувшись калачиком Елена. Её лицо, тронутое лёгким загаром, дышало спокойствием и умиротворением. Во второй повозке, также на звериной полости поверх многих узелков и рундуков, раскинулся в богатырском сне рыжеволосый силач Василий. Тут же, уткнувшись кукольным личиком ему в подмышку, тихо сопела карлица Авдотья.

Старик Никифор, не выдержав, потихоньку стал выбираться из повозки. В этот момент, заслышав шорохи, подняла голову и Елена. Она приветливо улыбнулась Никифору и тоже потянулась к отверстию в парусиновой накидке, заменявшей дверь. Она перебиралась тихо, не торопясь, стараясь не помешать спящим мальчишкам.

Уже стоявший у повозки старик Никифор подал её руку, помогая выбраться наружу.

– О-хо-хо, красотища-то какая! – воскликнул он, потягиваясь всем телом и озираясь вокруг. Перед ними расстилалась зелёная равнина, засаженная местами пальмами и кустарниками. В дорожной коллее и на травинках разноцветными брызгами в утренних солнечных лучах блистали капельки росы. Необыкновенно синее небо простиралось далеко за горизонт и в нём в самой высоте уже черными молниями сновали скворцы. Воздух пах морем.

– Считай почти приехали, – кивнула ему Елена, вглядываясь в белеющие вдали очертания большого города. Она вдруг почувствовала сильное волнение и изнутри её стала бить мелкая дрожь – сегодня, да уже сегодня это произойдёт. Она вновь увидит сеньора Теодора, так внезапно исчезнувшего из её жизни много лет назад. А он, сеньор Теодор, впервые увидит своего… нет – их сына – такого же красивого и шустрого Теодорку-меньшого… Елена из женского суеверия всю дорогу никому не говорила о том, что рассказал ей Ратмир перед их отъездом из Москвы. Не собиралась она делать этого и теперь и только странный блеск её глаз и порывистые движения выдавали волнение, что охватило всю её сущность.

Через короткое время пробудились все скоморохи и с радостными возгласами стали разглядывать ясно различимый на горизонте Великий город, в котором они уже успели побывать несколько раз в прошлые свои приезды в Италию. Наскоро перекусив, они забрались в свои повозки и тронулись в путь. Их остановили на первом же посту. Лучше всех по итальянски разговаривала сама Елена, и она с удивлением пояснила своим спутникам, что они могут свободно заехать в Рим, но дальше им проезд запрещён, так как есть чьё-то указание задержать их. Растерянные скоморохи, перешёптываясь, въехали вовнутрь оборонительных стен Вечного города, нехотя отвели своих коней и повозки в сторону от основного входа и стали ждать. Спустя некоторое время Елена вдруг увидела среди проезжавших мимо всадников и карет знакомое лицо. Великолепный сеньор лет сорока с длинными, тёмными волосами и такими же усами в красивой широкополой шляпе с пышным пером и богатой одежде, ищущим взглядом взволнованно рассматривал толпу людей и повозок, задержанных у внутренних ворот основного входа. Вот он встретился взглядом с Еленой и тут же широко улыбнувшись, стащил с головы шляпу и усиленно замахал ею: – Елена! Я здесь!!

Скоморохи удивлённо уставились на приближавшегося к ним всадника.

– О-о! Мне кажется, я знаю этого сеньора, – изумлённо пробормотал старик Никифор и кинул взгляд на Елену. Та стояла вытянувшись в струну и не сводила светящихся от радости глаз с сеньора.

– Мамушка, кто это? – воскликнул подбежавший Теодорка, возившийся до того с Андрейкой у крайней повозки.

– Это… это… – у Елены от волнения перехватило дыхание, и в этот момент всадник уже соскочил со своего скакуна и, бросившись к ней, заключил её в свои объятия: – Елена, моя дорогая Елена!

Теодорка изумлённо смотрел снизу вверх на незнакомого высокого сеньора, так сильно обнимавшего его мамушку. А она, к удивлению Теодорки, нисколько и не сопротивлялась, а только смущённо улыбалась сеньору, гладила его по щеке и что-то шептала ему. Остальные скоморохи тоже застыли, словно соляные столбы и не сводили с них круглых от удивления глаз. Только старик Никифор стоял чуть в сторонке, сложив руки на груди, и довольно хмыкал.