Долгий путь скомороха. Книга 3 - [21]

Ратмир поднял глаза и увидел, что его внезапное появление в царской трапезной вызвало большой интерес присутствующих. Он окинул взором столы и встретился с изумлёнными взглядами бояр Усова и Пешкова. Также не укрылось от его внимания то, какие взгляды исподлобья с самого начала стал кидать в его сторону побледневший стольник Василий Хомутов. Сидевшие за одним столом с ним другие царские гости посматривали на него приветливо и разговаривали очень почтительно. Все понимали, что за этот стол просто так никого не посадят…

– Эй, Федька! Ну-ка, зови сюда моего конюшего Фёдорова! Я приказал доставить его ко мне, – неожиданно гул в трапезной перекрыл царский голос. Тут же наступила тишина, и сотни глаз стали опасливо наблюдать за ближайшим помощником государя Фёдором Басмановым. Тот поклонился государю и, подозвав к себе одного из охранников, что-то прошептал ему на ухо. Охранник моментально исчез за массивной, деревянной дверью. Царь встал со своего трона и дал команду перетащить его в центр трапезной, почти рядом со столом для гостей. Ничего не понимающий Ратмир кинул взгляд на царицу. У той на губах играла довольная улыбка.

В этот момент дверь приоткрылась и два крепких опричника буквально затащили в трапезную бледного, трясущегося от страха седобородого мужчину лет пятидесяти в боярских одеждах. Иоанн Четвёртый стоял с краю трапезного стола сложив руки на груди и исподлобья наблюдал за происходящим.

– Ну, что, Иван Петрович, не рад что-ли встрече? – с сарказмом поинтересовался царь.

– Как же не рад, государь?! – испуганно воскликнул боярин Фёдоров и рухнул перед государем на колени. – Рад несказанно. Только одно в толк никак не возьму – почему слуги твои верные сейчас тащили меня сюда словно татя какого? Чем провинился я пред тобой, надёжа-государь?

Притащившие его охранники стояли рядом наготове и не спускали с него глаз.

– А не ты ли, Иван Петрович, сказал намедни в одном местечке, что будь ты государь, то последний мой указ по землевладению написал бы иначе, чем я? – вкрадчиво поинтересовался Иоанн Четвёртый, не сходя с места.

– Оговор, надёжа-государь! Не вёл я таких речей ни с кем! – лицо боярина Фёдорова стало белым как мел. – Я только сказал, что указ твой, государь, верный. Только для его лучшего исполнения кое-что нужно было подправить…

– Ага!! – громогласно воскликнул довольный государь. – Сам признался, что мой указ для тебя тьфу! Пустое место!

– Нет-нет, Великий государь… – попытался возразить вспотевший от волнения боярин Фёдоров, но царь, не дослушав его, махнул рукой охранникам: – Подайте мои одеяния. Те, что на скамье приготовлены. Да оденьте их на этого остолопа!

Те мигом кинулись исполнять его приказание. Через несколько минут перед замершими в молчании присутствующими в трапезной людьми предстал трясущийся от страха боярин Фёдоров в царских одеяниях. Царь приказал посадить его на свой трон и дать ему в руку скипетр. Что и было моментально исполнено. Только скипетр тут же выпал из безвольной руки сомлевшего боярина.

– Ишь, ты, даже скипетр в руках удержать не можешь, а туда же – меня поправлять берёшся! – показательно покачал головой Иоанн Четвёртый, увидев как поспешно один из охранников опять всунул в руку несчастного боярина скипетр. Великий государь направился к своему конюшенному. Тот, весь сжавшись, сидел на троне, сжимая потной рукой скипетр, и с ужасом смотрел на приближающегося царя.

Иоанн Четвёртый неспеша подошёл к своему трону и неожиданно картинно опустившись на колени перед боярином Фёдоровым, снял со своей головы царскую корону и начал бить ему поклоны, приговаривая: – Здрав буди, государь всея Руси! Вот ты получил то, чего желал. Я сам сделал тебя государем, но я имею власть и свергнуть тебя…

В этот момент царь неожиданно выхватил из своего сапога острый кинжал и с силой всадил его в грудь обезумевшему от ужаса и боли боярину Фёдорову. Тот только и успел взвизгнуть, схватившись одной рукой за всаженный в него кинжал. Вторая рука его разжалась и скипетр, почти бесшумно ударившись об пол, покрытый ковром, чуть откатился в сторону от трона. Тело боярина обмякло, и голова опустилась на грудь, где на красивом позолоченном царском одеянии вокруг кинжала стало быстро расплываться тёмно-бордовое кровавое пятно.

– Выкинуть этого пса на съедение таким же псам! Жёнку его уморить. А облачение моё, что на нём сейчас – сжечь. Не стану я ничего носить после неравного мне, – дал команду Иоанн Четвёртый и, повернувшись лицом ко всем присутствующим в трапезной, грозно добавил: – Так будет с каждым, кто возомнит себя выше и умнее меня. Я есть наместник Бога на земле и нет мне здесь равных!

В трапезной наступила гнетущая тишина, тут же сменившаяся восторженными воплями присутствующих, раболепно приветствовавших поступок Великого государя. Ратмир опять незаметно взглянул на царицу, и поразился тому, с каким радостным интересом она проследила за тем, как охранники оттащили за дверь тяжёлое тело убитого боярина Фёдорова.

И ещё скоморох успел заметить, как подошедший к Малюте Скуратову стольничий Хомутов что-то тихонько спросил, указав на него глазами. Малюта пожал плечами, улыбнулся и, хлопнув того по плечу, что-то весело ответил ему. Тот нахмурился и отошёл в сторону.