Долгие сумерки Земли. Галактики как песчинки - [137]

- вокруг неведомое, а в сознании, или душе,- предчувствие предопределенности. И снова на голову сыпятся яблоки, и опять мы не понимаем - почему, зато легко можем объяснить: они висят над головой.

Как истолковать тот факт, что люди искусства, ворчавшие и закатывавшие истерики, будто им не дают работать, получив такую возможность, тут же утрачивают к творчеству интерес? Их политические потуги на роль народных трибунов выглядят нелепо и жалко. И сразу нам предлагают легкие, доступные объяснения: новоявленные политики вовсе и не были никогда писателями, поэтами, художниками… а занимали придворные должности. Но не все же составляли официоз! Существовал андеграунд,- без членских книжек и почетных званий. Но и он растаял под лучами, если не свободы, то вседозволенности.

А ведь нас почти уже приучили к мысли о «башне из слоновой кости», где царит в высшем напряжении духа Творец, а мы, бедолаги, толпимся внизу, пытаясь поймать хоть отблески загадочного сияния. Давайте, все же,- опять-таки с помощью фантастики - приблизимся к тому строительному материалу, из которого творец или для творца сооружена башня.

Речь пойдет о той поре, «хрущевской оттепели», вернувшей нам немножко свободы, науки, искусства и … фантастику. В послевоенный период, когда в стране издавалось менее десяти оригинальных фантастических книг в год, на Западе фантастика прочно вышла на ведущие литературные позиции. В 1960 году у нас появилась первая, в мягкой обложке, книжечка американских писателей-фантастов. Причем в предисловии А. Казанцева нам предлагалось сразу же выбросить ее в урну, ну, а если и прочитать, то лишь с целью уразуметь, как там, на Западе, живется плохо и какая по-этому у них плохая и мрачная фантастика. И все же сквозь «железный занавес» стали проникать «шпионы»: Брэдбери, Шекли, Азимов, Саймак. У нас зародилось сомнение: наверное, в фантастике не самое главное - описание действия радиоуправляемого трактора и приключений придурковатых роботов, почерпнутых нашими авторами из журнала «Юный техник».

И оказалось - ростки фантастики существовали в глубокой древности, уж куда раньше выхода на сцену ее старшей по званию респектабельной сестрицы - «деревенской прозы» и залихватского братца - «романа о рабочем классе». Но нашей «золушке» предстояло еще тридцатилетнее испытание, хотя в 60-е, казалось, ее ожидало безоблачное будущее. Первые издания и переиздания, новые сериалы и рубрики в периодике, и вдруг, к концу десятилетия - резкий спад. Неужели у писателей, а в то время появились даже такие, кто писал только фантастику,- после А. Беляева подобных попыток никто лет тридцать не предпринимал,- иссякло воображение. Или «Техника молодежи», «Изобретатель и рационализатор» и другие научно-популярные журналы перестали подбрасывать идейки? Нет, все объяснялось проще, наши критики, наконец, додумались: фантастика-то - литература, а значит, человековедение. И как ранее смели ненавистные подземноходы и автономные подлодки, так смели всю ненужную атрибутику, затмевающую внутреннюю духовную красоту нашего доблестного строителя коммунизма. Снова возникли разговоры о «буржуазной приживалке», уводящей нас от героической действительности. Альтернатива оказалась проста: либо вычеркиваем из соцреализма и давим плитой воинствующего материализма, либо изображай трудовые подвиги наших ученых, популяризируй социалистическую науку и технику и их будущие достижения. Порочная идея дала безумные результаты: вместе с советской фантастикой свихнулись и советская наука на пару с техникой, начав выдавать желаемое за действительное. Картинки из научно-фантастических произведений перекочевали на страницы диссертаций и гигантских проектов.

А когда предтеча социалистического учения, выполнив свою историческую миссию, стала обнаруживать «отдельные, незначительные» несоответствия между воспетым ею идеалом и имеющимся оригиналом, ей предложили описывать его на материале вредного, продолжающего загнивать и так нам мешающего Запада. С таким социальным заказом фантастике оказалось справиться нелегко, хотя желающих попробовать хватало. Вот только внутренние законы развития фантастики никак не хотели приспосабливаться к новым задачам. Поэтому книг стало выходить меньше, а те, что выходили, могли отбить охоту читать фантастику даже у самого ярого из ее поклонников.

Нас продолжали убеждать: вот-вот советские писатели осилят поставленные задачи, направив в этот отсталый жанр представителей основного литературного потока. Но даже перспективы установления родства с вышеназванными братцем и сестрицей не вызывали оптимизма. А от перспектив и счастья оказаться в одной упряжке с родственниками - дух захватило. И к концу 70-х годов советская фантастика практически перестала дышать и пребывает в состоянии комы и по сей день. И, казалось, замолчали угодливые критики, перестали направлять фантастику в выверенное ими русло, и теперь уж развернутся наши доморощенные фантасты. Сколько у них скопилось в столах произведений?! Но, увы! Что-то не ломятся прилавки от отечественной фантастики, да и читатели не кричат от восторга при появлении очередного опуса маститого или начинающего автора. Время лишь позволяет проявить себя, а как