Долгие каникулы в Одессе - [34]

— Ну что там пацаны своим девочкам дарят? Куклу? Шляпку? Или туфельки? В общем пусть они там сами порешают. Отца у Сони нет, мать одна колготится, так что не поскупись. Не так чтоб уж совсем щедро, но и не забывай чья она подружка. А пацанам-еврейчикам и сладостей хватит за испуг.

— Да... И ещё! Со своими щипачами и лебежатниками разберись сам. Решай к кому из наших свой молодняк на обучение пристроить. Но пусть с Одессы съедут. Хоть в Николаев, хоть в Херсон. А то опасаюсь я, что, если Миша их случайно встретит, опять придётся кого-нибудь хоронить. И скажи своим чтоб держались от него подальше. Я сам за ним присмотрю. Ну, вроде бы всё обговорили, пойду я. Благодарствую за хлеб, за соль, за угощенье. — Цыган встал и вышел.

***

Я закончил писать и посмотрел на результаты своего труда. Ну, что сказать? Получается уже хорошо, но ещё есть куда стремиться. Убрал со стола тетради и учебники. Полистал мамины журналы, убедился, что и немецкий и английский язык даются мне по-прежнему легко, да и французский язык особых трудностей тоже не вызывает. Хотя в прежней жизни я им не особо-то и пользовался.

Совсем уж было принялся за справочник «Вся Одещина», но тут в квартиру вошли мама и тётя Белла. И началось локальное светопреставление. Меня хвалили, тискали, обливали слезами и грозились тут же выпороть ремнём за то, что я непослушный хулиган. Вот интересно, где бы они взяли ремень, если я его вообще в глаза ни разу не видел? И как соотносятся между собой «непослушный хулиган» и одновременно «хороший мальчик»?

На моё счастье приехала Роза Моисеевна и с порога огорошила нас новостью что экзамену быть, и быть в ближайшую среду. Если я готов, то мне необходимо подойти к девяти утра в школу, что стоит на перекрёстке улиц Виноградной и Головковской. Оказывается, ещё в позапрошлом двадцать четвёртом году в Украине приняли закон о всеобщем начальном образовании. А с прошлого, двадцать пятого, такой закон действовал уже на всей территории бывшей империи Российской. А нынче по всей стране Советской вновь открывались закрытые в годы разрухи и гражданской войны старые школы и строились новые, среднее образование становилось обязательным и было рассчитано на семь-десять лет обучения.

Страна взяла курс на полную ликвидацию безграмотности и приток новых учеников надо было распределить по уровню их подготовки. И таких, вновь поступающих как я, насчитывалась не одна сотня по всей Одессе. Так что ничего экстраординарного в моём экстернате не было. Через такую же процедуру сортировки проходили все вновь поступающие на обучение в этом году.

Я вздохнул с облегчением, но как оказалось рано радовался. Меня тут же вновь усадили за учебники дали ручку с тетрадкой и поставили чернильницу. До самого вечера из-за стола я так уже и не вылез. А вечером пришёл Семён Маркович и под ошарашенным взглядом моей мамы водрузил на стол две внушительные стопки учебников.

— Читай. Здесь все учебники за полную среднюю школу. Мне самому интересно что ты ещё знаешь. Я за тебя разговаривал с Борухом Израилевичем, и его, как и меня, твой случай заинтересовал. Он в среду тоже будет на твоём экзамене. Вот и посмотрим, насколько ты «знаешь больше, чем должен знать подросток в твоём возрасте».

Доктор процитировал меня почти дословно и хищно усмехнулся. Экспериментатор хренов. Ему хаханьки, а мне что делать?

Глава 7. Здравствуй школа… и прощай!

Забудьте о существовании слова «если».

Оно делает нас слабыми,

Заставляя думать о других возможностях.

Пауло Коэльо

Среда 1 сентября 1926 года для меня началась рано и суматошно. Два дня накануне экзаменов я практически безвылазно с раннего утра и до позднего вечера просидел дома. Читая, усваивая и переваривая ту гору информации, что подкинул мне «добрый доктор». И сегодня я бы предпочёл ещё повалялся в постели, но уже в семь утра был безжалостно разбужен и отправлен на помывку в ванную. И в восемь часов утра мы с мамой после лёгкого завтрака уже выходили со двора. На мне была новенькая синяя косоворотка, подпоясанная синим же плетёным ремешком, чистые и отглаженные брюки, начищенные до блеска ботиночки и несмотря на тёплое утро, курточка. Завершала мой наряд кепочка, непременный атрибут одежды в этом времени.

Мама щеголяла в элегантном платье из чёрного крепа со свободными рукавами-фонариками, оканчивающимися чуть ниже локтя и плотно облегающими предплечья пояском шириной сантиметров в пять. Что создавало визуальный эффект тонких рук, хотя руки моей мамы я бы худенькими не назвал. Платье скандально для этого времени заканчивалось всего на ладонь ниже колен и имело довольно смелое декольте, приковывающее нескромные мужские взгляды к аппетитной груди, стыдливо прикрытой двумя нитками ожерелья из крупного жемчуга. Ничуть не удивлюсь, если жемчуг окажется настоящим и своими размерами лишь маскируется под фальшивый. В комплект "элегантной леди" были включены чёрные полупрозрачные чулки и чёрные же лакированные туфли-лодочки на низком каблуке. И завершали наряд чёрная фетровая шляпка-клоше с атласной лентой того же цвета и изящная кокетливая чёрная женская сумочка на сгибе локтя левой руки.