Долгая темная ночь... - [88]
Вместо того, чтобы упасть, я зависла в воздухе. Подняв голову вверх, я увидела Денни. Он держал меня за руку силясь поднять, но я дергалась, пытаясь высвободить руку:
- Зачем ты остановил меня!? Пусти!
- Нет! - он втащил меня за перила и мы обессиленные лежали пытаясь отдышаться. - Ты не все знаешь, скоро ты будешь свободной! Через пару дней я приду ночью и мы поговорим.
- Я уже почти была свободной! - я закрыла глаза вспоминая последние слова Чаки о том, что Алекса нет в живых.
Денни обернулся удостоверившись, что вокруг никого нет. После этого он наклонился к самому моему уху и зашептал:
- Я агент полиции, скоро мы их всех возьмем и тогда они уже не выйдут. Ты будешь богата и свободна! И еще, ты отомстишь!
После этого он встал и ушел, оставив меня сидеть с открытым ртом. В моей голове все смешалось. Происходящее казалось мне продолжением какого-то фантасмагорического заезжего театра, с пьяными актерами и вылинявшими декорациями. Вокруг меня все двигалось и жило своей жизнью, под которую я никак не могла приспособиться. Земля вертелась все быстрее и часто мои ноги не успевая подкашивались.
Встав на ноги я посмотрела вниз, всего пару моментов назад я хотела умереть, потому что после того как не стало моего любимого человека, друзей, жизнь утратила всякий смысл, но теперь я хотела жить. А самое главное, я хотела видеть, как Чаки получит по заслугам и будет страдать. Я хотела чтобы он мучался и чтобы ему было так больно, как никогда раньше. И времени у меня впереди о-очень много!
В тот день я сидела безвылазно в комнате и смотрела в окно, мне казалось, что все что было со мной - это сон. Когда человек сидит в заточении, через какое-то время ему начинает казаться, что он всегда так жил. Воспоминания о прошлом затираются, а на их место приходит страх, что четыре стены будут всегда. Так случилось и со мной.
Первое время я не выходила из комнаты, но через несколько дней охранник притащил меня в столовую и усадил за стол перед Чаки. Тот же, орудуя серебряной вилкой рассуждал о 'Божьей каре' и прочей чуши, пытаясь до меня донести, что все кто будут помогать мне сейчас или в будущем, обречены на 'неудачи и плохое здоровье'. Последние слова он произнес хихикая как девчонка. Мне было тошно. В мозгу бился один вопрос, как я могла доверять этому человеку? Почему меня не остановил случай с Оливией, когда ее забрали с улицы и привезли ему на забаву? Чаки мое молчание бесило и поэтому не удержавшись он сказал:
- Тебе что плевать, что твои друзья мертвы по твоей вине?
- Почему же, - сказала я равнодушно разрезая печеный картофель у себя на тарелке. - Я буду скорбеть по ним... Не передашь соль?
Мне не хотелось показывать ему свою боль. Пусть она останется у меня внутри. В последнее время ее живет там много: я потеряла родителей, любимого, друзей. Если бы ни эта боль, я бы думала, что давно умерла, но именно она давала мне понять, что я еще живая. Она тлела как тихий огонек в моей душе. И это единственное, что мне осталось. Я ходячий труп. И хоть мое сердце еще бьется, но все остальное мертво. Этот сидящий рядом человек был мне врагом, и поэтому мне не хотелось, чтобы он видел мои слезы.
Чаки кинул тарелку с едой, чуть не задев стоящего неподалеку официанта, я покачала головой и взяла соль. Он глядел своими змеиными глазами, как я солю:
- Ты настоящая сука!?
- Гав-гав! - сказала я. - Ты доволен?
Чаки матерясь на всех известных ему языках убежал. Я же сидела глядя в тарелку. 'Что же, - невесело подумала я. - По крайней мере, мои нервы крепче чем твои, милый!'.
Как-то днем, мне под дверь подкинули записку: 'Будь через час в оранжереи'. Я сразу поняла, что это от Денни. Мое сердце забилось. И хоть я пыталась не торопится, тем не менее не усидела и пришла туда раньше назначенного времени почти на полчаса.
Поэтому когда Денни пришел, я успела вспотеть во влажном воздухе наполненном ароматов редких цветов. Он оглянулся и сделал мне знак присесть. Мы спрятались за какой-то цветущий куст.
- Времени у меня мало, поэтому буду говорить быстро, - прошептал мне Денни оглядываясь. - Я полицейский. Моя сестра встречалась с Чаки, но я про это не знал. А когда узнал, было уже поздно. Она погибла, когда они ездили в Швейцарию кататься на лыжах. Я думаю, что он убил ее.
- Зачем ему это было нужно? Он мог просто ее бросить?
- Не все так просто, - он провел рукой по своим светлым волосам. - Она была студенткой и я потом узнал, что она продавала наркотики. Меня давно должны были насторожить у нее дорогие вещи и украшения, но я был слишком занят работой. Я почти два года жил Японии. И мы с ней виделись только пару раз.
Когда он все это говорил, он не смотрел на меня:
- Я слишком мало уделял ей внимания после смерти родителей - они разбились в машине. Нам обоим было тяжело. Она училась в университете и была отличницей, поэтому когда мне предложили работу по обмену опытом, я с радостью согласился. Себя я оправдывал, что заработаю денег и помогу сестре встать на ноги.
Ее смерть была для меня полной неожиданностью, потому что буквально за день мы созванивались и она сказала мне что у нее сессия и она не может ко мне приехать. А потом мне позвонили и сказали, что она погибла спускаясь на лыжах по сложной трассе и что в ее крови обнаружили наркотики. Бросив все дела, я поехал в Швейцарию. Власти отказывались мне помогать, поэтому под видом туриста я поселился в отеле и в том же номере, где жила она. Позже мне удалось узнать, что она приехала не одна и что с ней был какой-то обеспеченный мужчина с высоким охранником с длинными волосами, которые тот убирал в хвост.
Каждый раз, когда на очередном ухабе безжалостная железяка, то ли забытая кем-то в багажнике старого драндулета, то ли специально оставленная с целью «чтобы жизнь медом не казалась», бесцеремонно впивалась Виктории прямо под ребра, та готова была поклясться кому угодно и на чём придётся, что если и на этот раз получится выпутаться из неприятностей, впредь – никаких журналистских расследований и чужих проблем! Своя рубашка, или если хотите – свои ребра, как говорится, ближе к собственной персоне. «Но каковы наглецы, – в следующий же момент сбивалась с пути праведного своевольная журналистская мысль, – слабую женщину прямо средь бела дня почитай в самом центре Москвы да в грязный вонючий багажник! И ладно бы еще в какой-нибудь «лексус» или «ренж ровер», где хоть лежать можно не в позе эмбриона и дышать не через раз, а то в добитые «жигули», которые того и гляди развалятся на очередной кочке.
Поезд мчался стремительно, унося Веру из душной и шумной Москвы. Позади осталась долгая зима, тяжелые, холодные годы одиночества, а впереди – горячее лето, полное тайн, смеха и слез, искрящегося света, цветов и росы. Там вдалеке, среди извилистых троп и зеленоглазых ветвей, девушку ждет тот единственный – мужчина, способный исцелить ее израненную душу. Там Вере суждено обрести друзей, истинную любовь и новую жизнь.
«Прэтти вумен по-русски, или Лабиринт одной судьбы» Лидии Беттакки — это остросюжетный женский роман о неожиданных поворотах судьбы, взлетах и падениях, о внезапных потрясениях и счастливых случайностях. Света — обычная девушка, которой выпало жить в тяжелые 90-е. Из-за безысходности и болезни матери она решается на отчаянный шаг — становится девушкой легкого поведения. И кто бы мог подумать, что в хмурое время переворотов могут происходить чудеса? И что древнейшая профессия на земле подарит девушке мужчину ее мечты, солнечную Италию и простое женское счастье? Но с настоящей любовью приходят и новые серьезные испытания.
Маша хотела всего и сразу. Она с детства мечтала блистать на публике, грезила о роскошной жизни с богатым и знаменитым мужем. Ведь она молода и красива. Мужчины просто обязаны предоставить ей все это. Надо только познакомиться с какой-нибудь звездой, а там уж она приберет ее к рукам. И девушка начала действовать. Только первый опыт кончился… бедой. Спасая свою жизнь, Маша убила человека – известного продюсера и отъявленного мерзавца. И теперь вынуждена скрываться. Но при этом она не оставила попыток завоевать богатого и знаменитого.
Словно зачарованная, девушка провела кончиком указательного пальца по деревянной раме, обрамлявшей зеркало. На губах ее застыла мечтательная улыбка. Вдруг гладкая зеркальная поверхность пошла кругами, будто кто-то невидимый бросил камень в воду. В смятении Рэйчел хотела было отдернуть руку, но незримая сила крепко держала ее, не позволяя сдвинуться с места или отступить. С какой бы силой она ни тянула, рука не отрывалась от рамы. Первый испуг сменился паникой, которая подобно лавине захлестнула ее, когда, глядя на свое отражение в зеркале, она заметила, что оно постепенно бледнеет, уступая место чьей-то тени.