должны принять гипотезу случайности», — сказал мне Клостер. И тут я почувствовал, как что-то во мне поколебалось, словно некая внутренняя убежденность, о которой я даже не задумывался, если и не исчезла совсем, то ослабела. В свое время она выдержала упрек какого-то рецензента в том, что случайность в «Азартных игроках» тщательно просчитана, а подброшенная в воздух монетка ее подкосила. Бросок костей никогда не исключает случайность, говорил Малларме,
[21] но расстеленный на столе бумажный квадратик навсегда заставил меня изменить свое мнение о ней. Если вы
действительно верите в случай, вы должны верить в эти повторы, принимать их и считать естественными — вот что хотел сказать мне Клостер, и сейчас я его понимал. Но в то же время — и это смущало меня, даже приводило в замешательство — сам Клостер, похоже, не верил, что несчастья Лусианы объясняются лишь полосой невезения. При всей его приверженности гипотезе случайности и уверенности в невиновности (или безнаказанности) девушки он, судя по всему, склонялся к какой-то иной версии, но какой? Об этом он ничего не сказал, намекнул только, что изложит ее в своем романе. Да еще это странное сравнение — море как ванна Господа. Неистовый атеист, восхищавший меня и смеявшийся в своих книгах надо всем божественным, Клостер во время нашего разговора то и дело прибегал к религиозным понятиям. Неужели смерть дочери так на него подействовала? «Тот, кто перестает верить в случай, начинает верить в Бога», — вспомнил я. Неужели так и есть, и Клостер поверил в Бога, или это был мастерски разыгранный спектакль, призванный убедить одного-единственного зрителя? Я подозвал официанта, расплатился и снова вышел на улицу. Было уже за полночь, и улицы, казалось, еще больше опустели, только нищие спали, съежившись на своих картонках, да последние мусоровозы скрежетали вдалеке металлическими челюстями. Я свернул в переулок и тут же заметил на тротуаре пятно света, падавшего от ближайшей витрины. Подойдя туда, я замер: у меня на глазах внутри большого мебельного магазина начинался пожар. Коврик у входа уже был охвачен пламенем и медленно скрючивался, словно отрываясь от пола. Искры долетели до вешалки и журнального столика неподалеку, и они тоже занялись, разгораясь все сильнее. Вдруг вешалка обрушилась огненным дождем на изголовье широкой кровати. Только тут я заметил, что витрина оформлена как идеальная супружеская спальня, с ночными столиками и колыбелькой. Кровать была накрыта стеганым болгарским одеялом, и в считаные секунды оно тоже яростно вспыхнуло. Все происходило в полной тишине — стекло не пропускало гул и треск огня. Я понимал, что витрина может лопнуть в любой момент, но не мог оторваться от завораживающего ослепительного спектакля, который разворачивался передо мной. Странно, но до сих пор не сработала сигнализация и на улице никто не появился, словно дожидаясь, пока пламя передаст мне какое-то конфиденциальное послание. Тем временем рекламная спальня с колыбелькой корежилась и исчезала, мебель становилась обычными дровами, годными лишь на то, чтобы покорно питать собой огонь. А он, вырастая, становился похожим на дракона — искрящегося, извивающегося, постоянно меняющего очертания, но неизменно жестокого и коварного. Наконец раздалось истерическое завывание пожарной сирены. Я понимал, что сейчас все закончится, и старался удержать в памяти таинственный образ, пляшущий за витринным стеклом. Привлеченные улюлюканьем пожарных машин вокруг стали собираться голодные ночные существа, поднявшиеся ради такого случая пьяницы и дети, спавшие в туннелях у входа в метро. У меня над головой открылось несколько окон. Потом послышались голоса, приказы, неумолимый шум воды, огонь начал отступать, оставляя на стенах черные следы, и я ушел, не желая смотреть гораздо менее впечатляющий спектакль — спектакль о победе над пламенем.
До дома я добрался очень поздно и собрать сумку решил с утра, так как рейс был не ранний, в середине дня. Всю ночь меня преследовали настойчиво повторявшиеся смутные образы, напоминающие кошмары, а когда забрезжило утро, мне сквозь сон показалось, что я вот-вот все пойму, стоит только разобраться в череде черточек и крестиков. Проснулся я в девять с ощущением утраты какой-то важной нити, что часто бывает после пробуждения, когда ночные видения исчезают. Собирая сумку, я вспомнил о пожаре и в баре за завтраком решил просмотреть газету, впрочем не особо надеясь, что столь незначительное событие удостоится внимания. И тем не менее в рубрике «Последние новости» я нашел короткое сообщение под заголовком «Пожары». В основном в нем говорилось о другом пожаре, тоже в мебельном магазине, сгоревшем почти полностью, но в конце указывалось, что подобные происшествия случились еще в двух районах. По поводу того пожара, который видел я, никакие подробности не приводились, назывался только адрес. Еще сообщалось о начале расследования с целью установить, были это несчастные случаи или поджоги. Никаких предположений полиция не высказывала, отделавшись обещанием проверить все версии.
