Долгая смерть Лусианы Б. - [19]
Тут она разрыдалась и, уже не сдерживаясь, выкрикнула:
— Не хочу умирать, вот так, даже не зная за что! Я только об этом хотела тебя попросить!
Наверное, нужно было ее обнять, а я застыл как истукан, напуганный ее неистовством, и малодушно ждал, пока она успокоится.
— Не бойся, ты не умрешь, — сказал я наконец, — никто больше не умрет.
— Я только хочу знать за что, — повторила она сквозь слезы, — хочу, чтобы ты с ним поговорил и спросил за что. Ну пожалуйста, — тон ее снова стал умоляющим, — сделай это для меня, хорошо?
Глава 4
Как только я вновь шагнул на холод и обжигающий ветер ударил в лицо, мне стало ясно, во что я впутался и сколько трудностей поджидает меня впереди. Верил ли я Лусиане? Сейчас это кажется странным, но, возвращаясь домой по улицам, еще окутанным воскресной атмосферой, я отчасти ей верил, как веришь в революцию, пока читаешь «Манифест Коммунистической партии» или «Десять дней, которые потрясли мир». Во всяком случае, я верил ей настолько, чтобы дать это дурацкое обещание, но чем больше я о нем думал, тем сложнее казалось мне его выполнение. Я не был знаком с Клостером и даже никогда его не видел. Десять лет назад, когда я кропал статьи для разных приложений, посвященных проблемам культуры, и мотался по литературным праздникам, презентациям книг и «круглым столам» в редакциях, я бы наверняка с ним познакомился, если бы только он где-нибудь и когда-нибудь показался. Однако в те годы Клостер упрямо не желал появляться на людях, о чем ходили разные догадки, хотя, на мой взгляд, таким образом он просто выражал презрение к тем, кто внизу. Некоторые даже высказывали мысль, что никакого Клостера на самом деле не существует, что это выдумка нескольких писателей, как Никола Бурбаки у математиков, или плод фантазии парочки тайных возлюбленных, тоже балующихся литературой, которые по понятной причине не могут подписывать совместные произведения собственными фамилиями. Две-три нечеткие фотографии, из года в год кочевавшие по обложкам его книг, вполне могли быть частью этой выдумки. Мы из кожи вон лезли, придумывая шутки, строя догадки и сопоставляя одно с другим, а Клостер как был, так и остался недосягаем, словно далекая холодная звезда аргентинской литературной галактики. Позже, когда с ним произошло столь чудесное превращение и он начал неистово метаться туда-сюда, пытаясь везде поспеть, я, наоборот, предпринял путешествие в глубины мрака, а когда вернулся — если вообще вернулся, — то предпочел укрыться от всех и вся в четырех стенах собственной квартиры, словно одержимый страхами психопат. Я больше не вернулся на литературную стезю, да и из дому выходил только на занятия и прогулки. Так что мы с ним идеально разминулись. Но между нами стояло кое-что еще. Как только Клостер совершил свой непростительный поступок — добился первого большого успеха, — колесики мелких обид, движущие нашим литературным мирком, немедленно закрутились. То, что раньше вполголоса обсуждалось почитателями непризнанных талантов, теперь стало всеобщим достоянием, причем по доступной цене, наравне с другими аргентинскими писателями; в результате на волне всеобщего признания всплыли и предыдущие произведения Клостера. Тысячи неискушенных читателей вмиг раскупили его ранние романы, которые до недавнего времени служили своего рода паролем для узкого круга знатоков. Это послужило нам своего рода сигналом — мы быстренько перестроились и дали по нему залп. К стыду своему, я тоже был участником этой расстрельной команды, написав статью, где всячески иронизировал по поводу писателя, которым больше всего восхищался. К тому же это случилось вскоре после ухода Лусианы, и меня задевало, что она вернулась к нему. Статья вышла почти десять лет назад в одном захудалом журнальчике, давно прекратившем существование, но я прекрасно знал, как плетутся литературные интриги, и не сомневался, что кто-нибудь обязательно подсунул ее Клостеру, а если он ее прочитал, то никогда мне не простит, даже будучи вполовину менее мстительным, чем считала Лусиана.
Я и не мечтал о том, чтобы позвонить и представиться — он наверняка бросит трубку, не успею я произнести первую фразу. Пришлось обдумывать другие варианты, один нелепее другого: явиться прямо к нему домой, подстроить встречу на улице, выдать себя за журналиста, назвавшись чужой фамилией. Предположим, мне удастся преодолеть это препятствие и предстать перед человеком, защищенным крепостными стенами своей славы, предположим даже, мне удастся завязать с ним разговор, но как перейти к основной теме, то есть к Лусиане, не рискуя быть оборванным на полуслове? Я пошел спать, ругая себя за то, что ввязался в чужие дела, от которых мне уже хотелось избавиться. Зачем было говорить «да», когда все внутри твердило «нет», мучился я. Мы всегда слишком добры к женщинам, заметил Кено.[6] И к их призракам, подумал я, лежа в кромешной темноте и безуспешно пытаясь вызвать в памяти лицо настоящей Лусианы, какой она была десять лет назад.
На следующее утро я проснулся с ощущением, что провел бурную, хмельную ночь, но теперь пришел в себя, успокоился и опять могу полностью положиться на себя и свои чувства. Привычно льющийся через окно мягкий солнечный свет заставил меня усомниться в том, что я запутался в силках прошлого, умело расставленных при помощи изощренной выдумки, однако полностью подозрений на этот счет не развеял. Я спустился в бар позавтракать, хотя по-настоящему мне хотелось только кофе. Вспоминая рассказ Лусианы и пытаясь отыскать в нем несоответствия и противоречия, я понял, опять же благодаря снизошедшему на меня просветленному спокойствию, что делаю это только ради быстрейшего избавления от добровольно возложенной на себя идиотской миссии.
Молодой аргентинский математик приезжает на стажировку в Оксфорд, где судьба сводит его с известным ученым Артуром Селдомом. Вместе они пытаются раскрыть серию преступлений, которые каким-то загадочным образом связаны с учением Пифагора и его последователей. Таинственный убийца словно вызывает Селдома нз интеллектуальный поединок, требуя на деле доказать верность его теорий. В поисках ключа к разгадке герои обращаются к истории криминалистики и магии, к достижениям традиционной психологии и к практикам древних сект.
«Шерлок Холмс» из мира науки, профессор Селдом, и его приятель, молодой математик из Аргентины, вновь оказываются втянуты в сложное расследование. На сей раз им предстоит раскрыть серию преступлений, причудливо связанных с жизнью и произведениями Льюиса Кэрролла – автора бессмертной дилогии о приключениях Алисы в Стране чудес и в Зазеркалье. Совершено жестокое покушение на девушку, обнаружившую в оксфордских архивах некую рукопись, способную стать сенсацией века для всех, кто изучает биографию или творчество Кэрролла.
В городе орудует серийный убийца, одержимый идеей, что выполняет благородную миссию. Он стремится к совершенству в своем деле, чтобы наконец достичь настоящего удовлетворения. Художнице Линде, которая долгое время не может найти место под солнцем, наконец улыбается удача: появляются заказы, молодой человек, к которому она давно неровно дышит, проявляет ответный интерес, а состоятельный мужчина, с которым она знакомится в баре, предлагает свою поддержку. И все бы ничего, но на деле надежды оказываются бумажными, одна за другой исчезая в пламени злого рока. Заказчица безвестно испаряется, а отец-следователь, обычно нейтральный к ее похождениям, практически запирает девушку дома, предостерегая о серьезной опасности.
Люси и Джейк – образцовые супруги. У них двое детей, уютный домик и налаженный семейный быт. Он строит карьеру. Она посвятила всю себя семье. Но тихую идиллию нарушает шокирующая весть. Джейк изменил Люси. Теперь уже ничто не будет как прежде… Боль от предательства. Разбитые надежды. Люси и Джейк решают остаться вместе, но с одним условием. Чтобы «уравнять» супругов и спасти брак, Люси трижды причинит боль Джейку… Любым способом, каким захочет.
Братья Перри, Холланд и Нильс, — тринадцатилетние близнецы. Они так близки, что почти читают мысли друг друга, но абсолютно противоположны по характерам: Холланд дерзкий и озорной настолько же, насколько Нильс добрый и заботливый. Семья Перри живет в буколическом местечке Новой Англии, где их предки обосновались несколько столетий назад. Этим летом многочисленный клан Перри собрался на фамильной ферме, чтобы оплакать смерть отца близнецов в результате несчастного случая. Миссис Перри до сих пор не оправилась от шока, вызванного кончиной ее мужа, и затворничает в своей комнате, не контролируя сыновей.
Кто бы мог подумать, что всего за одну ночь беззаботная жизнь Лизы может превратиться в клубок кошмаров и злоключений! И теперь лучший выход для нее – покончить с собой. Вот только самоубийство идет не по плану: вместо обыкновенной крови из вен девушки течет воск, способный заживлять любые раны на ее теле. Но дар ли это или проклятие? Сверхъестественная способность Лизы привлекает внимание алчного доктора Максима Архипова, грезящего Нобелевской премией. Да и постоянное вмешательство призраков в дела героини не облегчает ее положение. Одна надежда на самовлюбленного хирурга Вадима, готового разобраться с ее странным проклятьем, пусть даже она умудрилась впутать его в опасную историю и разрушить всё его размеренное существование.
Рузиль с детства мечтал стать успешным. И в одно прекрасное утро проснулся таковым. Рядом — красавица-жена Юлия, он знаменит на весь мир… Но проблема в том, что Рузиль ложился спать пятнадцатилетним юношей, а проснулся уже в зрелом возрасте. Причем он совершенно не помнил, что происходило в эти годы. Да и существовали ли они вообще?..
Подарок судьбы? Или происки злобных мистических сил? Игорь получил квартиру в наследство, но стоит ли она того, что бы в ней оставаться? Появившаяся в стене дальней комнаты железная дверь не дает покоя. Аномалия вызывает кошмары, невиданные прежде. Настолько реалистичные, что сложно доверять самой реальности. Шаг в новый мир или же призраки тусклого прошлого – не важно. Игорь осознает, что его жизнь теперь в руках чего-то мрачного и величественного. И он принимает вызов на бой за собственную душу. А вызов ли это?..
Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.
Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…
«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.