Долгая ночь - [57]

– Разве это имеет значение? Важно то, что они у меня, – Цзян улыбнулся.

– Добавлю сто тысяч, если скажешь, где ты их взял.

– Я не торгуюсь. Пятьсот тысяч – и снимки твои.

– Каковы гарантии, что нет другой копии?

– Нескольких оригиналов не бывает, а пленку вы сами уничтожили много лет назад.

Ху посидел несколько минут, обдумывая положение.

– Мы понимаем, что твоя семья в тяжелой ситуации. Поэтому готовы дать шестьсот тысяч, чтобы уладить вопрос и обеспечить твоему ребенку безбедное будущее.

– Можешь называть это как угодно: хоть пенсией, хоть подарком. Когда получу деньги, отдам оригиналы снимков. Проще некуда.

– Хорошо. Какой способ оплаты предпочтителен?

– Вся сумма должна быть на моем банковском счете до конца дня. Затем я отправлю тебе фотографии.

– Почему бы не произвести обмен? – Ху Илан прищурился. – Например, днем.

– Я не согласен, – усмехнулся Цзян. – Вы можете просто выхватить конверт у меня из рук. Учитывая наше прошлое, моего доверия ты не вызываешь.

– Откуда мне знать, что ты выполнишь свою часть сделки?

– Фотографии у меня уже несколько месяцев. Как видишь, я ничего не предпринял. Обещаю, что больше ничего не потребую. Думаю, в моей порядочности не сомневаешься даже ты.

– Так не пойдет. Мы ведем дела по-другому.

– Хорошо. Тогда переведите залог в двести тысяч, чтобы я убедился в серьезности ваших намерений. Через несколько дней мы встретимся и произведем обмен.

– Так-то лучше, – согласился Ху.

Глава 65

Ху Илан звонил каждый день, напоминая о сделке. Цзян Ян оправдывался тем, что фотографии хранятся в Пинкане, а сам он проходит лечение в Цзянчжоу, и обещал в скором времени все устроить. Услышав то же самое в десятый раз, Ху не выдержал.

– Когда ты поедешь в Пинкан?

– Скоро, очень скоро.

– С меня довольно! Что за игру ты затеял?

– Я попросту водил тебя за нос, – признался Цзян. – Я никогда не планировал отдавать фотографии. Впрочем, учитывая твои прошлые заслуги, – поделом.

– Ты сам не боишься смерти, но не забывай о своих… Тьфу!

– Ты хотел сказать, о своих жене и сыне? – Цзян презрительно фыркнул. – Я записываю все твои звонки. Если с моей семьей что-то случится, ты станешь главным подозреваемым.

– Ах ты!..

– Спасибо за двести тысяч. У тебя есть еще вопросы?

Ху Илан, пыхтя от злости, сбросил звонок.

– Ну, как я сыграл? – Цзян посмотрел на Чжана и Чжу.

– Отлично! – Чжан поднял вверх большой палец.

Чжу молча отвернулся.

– Что случилось, Снежок? – окликнул друга Цзян.

Чжу взглянул на Цзяна, в его глазах стояли слезы.

– Согласно плану… теперь у тебя осталось всего семь дней, – запинаясь, выдавил он.

– В этом и состоит наш план, верно? – ободряюще сказал Цзян.

Чжу со вздохом опустился на диван.

– Не устраивай сцен. Ты на своем веку и не такое видал. Или хочешь, чтобы я утешал тебя, как маленького ребенка? Хочешь посидеть у меня на коленях?

Чжу невольно рассмеялся.

– Через два дня мы с Чжаном подеремся, а ты вызовешь полицию. Ты достал новый телефон, чтобы звонок не отследили?

Чжу кивнул.

– Ну-ка, продемонстрируй, как ты будешь говорить с оператором, – поддразнил его Цзян. – Твой голос должен звучать испуганно.

– Не буду я тебе ничего демонстрировать! – Чжу явно смутился.

– Как же мы убедимся, что ты не ошибешься? Если будешь читать по бумажке, это прозвучит неестественно и нас раскроют на первом же этапе.

– Я не подведу. Однако все это мне не по нутру. Может, отменим наш дурацкий план, а? – Полицейский умоляюще смотрел на Цзяна и Чжана Чао; те лишь помотали головами.

Подобрый разговор повторялся бессчетное количество раз, однако Чжу все еще не терял надежды.

* * *

Все шло как по маслу, будто им помогали невидимые силы. Цзян подрался с Чжаном Чао, а Чжу Вэй анонимно сообщил об этом в полицию. Тем же вечером Чжан оставил на горле Цзяна синяки, словно от удушения, а Цзян сделал Чжану несколько царапин на руках и шее. Он старался не мыть руки, чтобы частицы кожи остались под ногтями.

Первого марта Цзян надел костюм Чжана и поехал в его квартиру, опустив козырек над водительским сиденьем, чтобы лицо не попало на запись камеры у ворот. Войдя в дом, завершил приготовления и выключил свет.

Сунув шею в петлю, он нажал кнопку на пульте, а затем швырнул его на балкон. Закрыл глаза, стиснул зубы, сжал кулаки. Веревка натягивалась все туже.

Чэнь и Чжу наблюдали издалека. Погас свет. Они стояли и смотрели на окна. Свет так и не зажегся вновь.

Чжу ушел, не проронив ни слова. Когда он растворился в темноте, Чэнь тоже сел в машину и поехал в бар, намереваясь как следует напиться. Чжан лежал на кровати в пекинской гостинице. Он всю ночь смотрел в потолок, ни на секунду не сомкнув глаз.

Ли Цзин осталась дома, разглядывая студенческие фотографии Цзяна и утирая слезы.

Го Хунся была дома в Пинкане. Она уложила сына, села в гостиной и включила телевизор. Он продолжал работать, даже когда канал прервал вещание на ночь.

Второго марта Чжан Чао много выпил. Одевшись в мятый, грязный костюм, он затолкал тело Цзяна в чемодан и вызвал такси. Когда они проезжали мимо новой станции метро, в них сзади врезалась другая машина.

Таксист и водитель второй машины остались дожидаться приезда дорожного патруля, а Чжан поволок чемодан к метро. Водитель, устроивший аварию, работал на Чэня Минчжана. Он, конечно, не догадывался, в какой грандиозной афере участвует, однако обещал говорить полицейским, что столкновение произошло по его оплошности. Несмотря на незначительную роль, он дал Чжану Чао повод покинуть такси.