Долгая дорога домой - [16]

4. Спасение

Я так боялся, что меня опять обнаружат железнодорожник и его приятель, что не решился оставаться рядом с вокзалом. Не считая единичных вылазок на соседние улочки, я все еще опасался отходить далеко от того места, где я оказался, впервые приехав в этот город. Но сейчас уйти меня вынуждали обстоятельства. Я решил первый раз перейти на тот берег реки.

Тротуары по обе стороны длинного моста были так же многолюдны, как и железнодорожные платформы на станции, но здесь толпа была более пестрой. Большинство просто куда-то спешили, в одиночестве или в компании, с очень озабоченным видом, но были и те, кто просто бродил по мосту, как будто они здесь и жили, над водой. Приходилось лавировать между семьями, неспешно идущими сплоченными группами, и людьми, несущими на головах огромные тюки товаров. Проходил мимо нищих и калек, просящих подаяние, безруких, безногих или одноглазых; у некоторых лица были изъедены болезнью, все умоляли бросить им в металлическую миску рупию или немного еды. Дорогу посередине моста наводнял разнообразный транспорт, включая рикш и повозки, запряженные волами, здесь даже бродили отбившиеся от стада коровы. Количество людей ошеломило меня. Я пробирался, как мог, через толпу и, оказавшись на другом берегу, тут же свернул с основной дороги.

Теперь, в более спокойной обстановке, я бесцельно бродил по лабиринту улиц и переулков, озираясь в расчете на помощь и сторонясь того, что могло причинить неприятности. Из-за железнодорожника стало труднее отличать одно от другого. И, несмотря на то что из-за его предательства я стал доверять своему чутью на опасность, я понял, что сам я долго на улице не выживу – опасностей было слишком много, предвидеть все было невозможно. Я стал подозрительно относиться к людям – если они не были ко мне равнодушны, то хотели причинить вред, – но все равно мне было необходимо найти того, кто искренне готов был мне помочь, как тот бездомный у реки. Я хотел не только держаться от людей подальше, но и выбраться отсюда. А это значило, что мне нужно быть настороже. Все то время, что я провел на улице, осторожность боролась в моей душе с желанием спастись.

Я начал идти на сближение с людьми. Как-то раз, шагая по одной из улиц, я встретил своего сверстника, который разговаривал сам с собой или обращался ко всему окружающему миру. Когда он заметил мой интерес, поздоровался, и мы, немного робея, поболтали. Создалось впечатление, что он знает больше слов, чем я, говорит почти как взрослый – наверное, он учился в школе. Он по-дружески отнесся ко мне, и мы немного поиграли на улице. Потом он сказал, что я могу пойти к нему в гости. Я настороженно последовал за новым приятелем.

Когда мы пришли к нему домой, он познакомил меня со своей мамой, и я немного рассказал им о том, что со мной произошло. Его мама сказала, что я могу с ними пообедать и, возможно, даже остаться до тех пор, пока они не найдут человека, который мог бы помочь мне вернуться домой. Я уже не держался настороженно, так как их участие показалось мне искренним. Я и представить не мог, что эта добрая женщина может желать мне зла, я думал, что у меня появился шанс уйти с улицы. Даже тех нескольких дней в доме железнодорожника хватило, чтобы я избавился от привычки спать на улице. Теперь мне хотелось вновь иметь крышу над головой, как минимум. Я был счастлив опять оказаться в доме, в безопасности и быть сытым.

На следующий день мама мальчика сказала, что я могу пойти с ними, и мы отправились к ближайшему пруду, где местные жители стирали белье. Женщина занялась стиркой, а мы с ее сыном стали мыться. Я не снимал черных шорт и когда-то белой рубашки с коротким рукавом с тех пор, как потерялся, наверняка я был очень-очень грязным. Мне нравилось плескаться там, где не нужно было уметь плавать. Я мог бы не вылезать из воды вечность. Но время тянулось медленно, вот уже мой новый приятель вышел из воды, обсох и оделся. Его мама крикнула, чтобы я выходил. Наверное, я забыл, что такое семья и что маму следует слушаться, поэтому продолжал плескаться. Мама мальчика быстро вышла из себя и швырнула в меня камнем, который едва в меня не угодил. Я расплакался, а она взяла своего сына за руку, развернулась и ушла.

Я не помню, что именно тогда почувствовал, стоя в мелком пруду. Меня неправильно поняли? Может быть, из-за того, что я остался в воде, они подумали, что я не хочу с ними идти? Моя мама никогда не бросала в меня камнем, даже если и полагала, что я плохо себя веду. С такой же легкостью, с какой эта женщина приютила меня в своем доме, она и отвернулась от меня. Неужели так ведут себя все люди в больших городах?

Несмотря на то что они бросили меня одного, встреча с ними стала для меня хорошим уроком: поскольку меня в очередной раз накормили и оставили ночевать, я понял, что намного больше людей, чем я думал изначально, могут понять, что я говорю. И вскоре я встретил такого человека.

Однажды я бродил у магазина в районе своего нового места обитания в надежде отыскать под ногами что-либо из еды, когда с тачкой, полной товаров, показался мальчик – ровесник моего брата Гудду. Понятия не имею, что заставило его обратить на меня внимание, но он что-то сказал мне – я не понял. Он не проявлял никакой агрессии, поэтому я не испугался; я просто стоял и смотрел, как он приближается. Потом он заговорил медленнее, спросил меня, что я здесь делаю и как меня зовут.