Долг, оплаченный страстью - [11]

– Эти «другие женщины», о которых ты говорил… Ты с ними спал?

Лоренцо поставил на кровать одно колено, затем лег рядом с женой, не касаясь ее. Одна его часть – обиженная, раненная – хотела наказать Анжелину. Сказать ей самое обидное, что только можно представить. Вторая часть – рассудительная – подсказывала, что это приведет лишь к временной победе, а в перспективе аукнется бесконечными взаимными упреками.

– Я бы не хотел об этом говорить, – ответил он неожиданно мягко. – Мы с тобой движемся вперед, а не назад, Энжи.

Анжелина повернула к нему голову:

– Но я хочу знать.

У Лоренцо защемило в груди. Он вдохнул побольше воздуха. Черт возьми, здесь он пострадавшая сторона. Ему и диктовать условия.

– У меня была одна женщина. Но я не скажу тебе, кто она.

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы ты знала.

Энжи закрыла глаза. Ниже живота стало невыносимо горячо. Кровь бурлила в венах, пульс барабанил в виски. И вдруг Лоренцо положил сильную руку ей на бедро, будто беря ее в плен.

– Анжелина, – негромко позвал он, когда она широко открыла глаза. – Ты сама задала тему. Так давай не забудем и о твоем приятеле Байроне.

Энжи закрыла лицо руками:

– Я не спала с Байроном. Мы ждали свадьбу.

Лоренцо машинально поднялся на постели:

– Что? – Невероятно, чтобы мужчина брал в жены женщину, не удостоверившись, что они подходят друг другу в сексе. – Но ты говорила, что он тебя удовлетворяет. Ты сказала, что не жалуешься.

– Ты шантажировал меня, Лоренцо. Что я должна была сказать?

Он не знал, что думать. Мысль о том, что жена осталась ему верной, растекалась по телу приятным теплом. Что, если это правда? Что, если и она не могла себя представить с другим мужчиной, как он себя – с другой женщиной?

Он смотрел на ее пухлые, уязвимые губы и высокую грудь, вздымавшуюся под шелковой ночной рубашкой. Искушение, которое нельзя перебороть. Не помня себя, он обрушился на жену, стиснув ее в своих объятиях.

– Слезь с меня! – воскликнула она.

Лоренцо посмотрел ей прямо в глаза:

– Что, дорогая? Боишься, что я пробью защиту, которой ты себя окружила?

– Как и ты себя.

Лоренцо невольно улыбнулся:

– Но я обещаю раскрыться. Я гусеница, готовая стать бабочкой. Покинь и ты свой кокон, примерь крылья.

– Очень смешно. – Энжи толкнула его в грудь. – Отпусти меня.

Он прильнул губами к ее уху:

– Я открытая книга, Энжи. Откройся и ты мне. Наш эксперимент удастся, только если мы будем честны друг с другом. Какой бы жестокой ни была правда.

Он слез со своей сексуальной, обозленной жены и направился в ванную. Встав под холодный душ, Лоренцо вдруг понял, как сильно недооценивал влияние на него Анжелины.

Глава 4

Энжи провела неделю, учась избегать конфликтов с Лоренцо. Тот случай в постели с мужем окончательно убедил ее, что их воссоединение, пусть и фиктивное, – большая ошибка. Но другого выхода не было.

Она старалась избегать и самого Лоренцо. Это было несложно, ведь он целиком и полностью погряз в делах по новой сделке. События развивались как в старые добрые времена.

Но на самом деле все не так. Энжи работала по многу часов в день, готовя комплект украшений к показу именитого итальянского дизайнера. Лоренцо ее даже морально поддерживал. А еще он настаивал на совместных ужинах. Он как будто и впрямь желал залатать дыры в их неудавшемся браке. Анжелина и Лоренцо общались, делились впечатлениями от прошедшего дня. Но после разговора Лоренцо уходил в кабинет и не приходил в кровать до утра. Впрочем, Энжи это полностью устраивало.

И все же приближался вечер, на котором ей не удастся избежать тесного общения с мужем. Лоренцо решил собрать гостей на семейной вилле в Восточном Хэмпстоне. Он, конечно, посоветовался с Анжелиной, и она не нашла разумных причин ему мешать. Однако чем ближе подходило событие, тем больше Энжи хотелось ретироваться.

Но было слишком поздно. Поэтому теперь она наблюдала, как роскошная сорокафутовая яхта мчится по серо-голубому проливу Шиннекок, оставляя за собой волны. Такие же волны бурлили сейчас внутри Анжелины. Ей нравились тишина и покой этого анклава, нравилась возможность отдохнуть от переполненного туристами Манхэттена и насладиться прохладным бризом живописного залива. Но ей определенно не нравилось, что сегодня сюда прибудут самые яркие представители манхэттенского высшего общества.

Делла Кармайкл – мама Энжи – всегда умела улыбаться окружающим людям. Даже когда ее собственный мир рушился на части. Даже когда весь Манхэттен шептался о внебрачных связях ее мужа – Алистера Кармайкла. Сама Анжелина не владела таким умением.

Она провела влажными ладонями вдоль шелкового платья цвета клюквы и помолилась, чтобы отец проявил благоразумие в этот вечер. Энжи предупредила официантов, чтобы те не подавали алкоголь ее маме ни при каких обстоятельствах. Если мама закатит пьяный скандал на глазах у сливок манхэттенского общества…

Нет, только не это!

– Мне нравится это платье, – раздался вдруг сзади голос Лоренцо, который как будто материализовался из ниоткуда.

Он положил руки на бедра Энжи, и ее пульс забился в ускоренном ритме. От его прикосновений становилось жарко снаружи и внутри. Энжи сделала шаг вперед, увеличив дистанцию между ними.