Доктор Шанс - [13]

К тому времени, как Ди пришел с последним креслом, «БМВ» почти дополз до задней части грузовика, а его водитель теперь перемежал гудки с ругательствами. Ди поставил кресло в кузов и как ни в чем не бывало шагнул на проезжую часть, эффектно заблокировав дорогу сигналящему автомобилю, водитель которого уже собирался объезжать грузовик. «БМВ» резко остановился. Водитель снова принялся бибикать, размахивать руками и двигать нижней челюстью. Ди просто стоял и смотрел на него. В какой-то момент парень за рулем, кажется, понял, что к чему, и на улице воцарилась глубокая тишина. Водитель посидел, ожидая, пока проедут несколько встречных автомобилей, потом попытался сдать назад настолько, насколько позволяла выстроившаяся позади него очередь из пятнадцати машин, и вывернул колеса, словно это каким-то образом могло помочь ему сбежать отсюда. Ди в ответ сделал один шаг к машине и еще один вправо. Позиция водителя была теперь до боли, до изумления очевидна. У него было три возможности. Он мог переехать стоявшего перед ним человека; несомненно, сердце подсказывало ему именно это, но поступить так было бы неразумно, учитывая количество свидетелей и особенности движения, которые не позволили бы ему уехать далеко и быстро. Он мог, конечно, выйти из машины. И наконец, мог сидеть в ней и помалкивать, пока всем и каждому не станет ясно, что он – конченый дебил. Неудивительно, что парень выбрал третий вариант. Выдержав уместную паузу, Ди отошел в сторону, и скандалист тихонько поехал дальше, руки на руле, глаза тупо вперед.

Шанс как раз закончил с мебелью. Он еще раз поднялся наверх, чтобы напоследок взглянуть на квартиру и запереть дверь. Когда вернулся, Ди ждал на пассажирском сиденье в кабине грузовика. Шанс сел за руль. Целый квартал они проехали молча.

– Это было неплохо, – сказал наконец Шанс, имея в виду происшествие на улице. На самом деле он с трудом сдерживал радостное возбуждение.

Ди кивнул, откинул голову на металлическую решетку за сиденьем, и закрыл глаза.

– Такие идиоты меня всегда радуют.

Сдуревший от любви

В последующие дни Большой Ди, предположительно, трудился над мебелью Шанса, Карл по-прежнему отсутствовал по неизвестным причинам, Шанс бегал по делам и продолжал работать с доком Билли. В шкале депрессии Бека Билли согласился со следующими утверждениями:

• Я часто чувствую себя расстроенным и печальным.

Я тревожусь о будущем больше обычного.

У меня чаще, чем у других, бывают неудачи.

Я не получаю такого же удовольствия от жизни, как раньше.

Я чувствую, что могу быть наказан.

Я плачу чаще обычного.

По большей части я утратил интерес к другим людям и вещам.

Я не считаю себя таким же полезным и результативным, как раньше.

Я сплю гораздо больше обычного.

Я устаю гораздо быстрее, чем раньше.

Секс интересует меня меньше, чем раньше.

Шанс зафиксировал результаты теста как ¹³/₆₃, что соответствовало умеренному уровню депрессии. Он мог бы сказать то же самое о себе, но о таком старался не думать. Пил больше обычного, и это его тревожило. Поглядывал в сторону лексапро [15], но с этим вариантом решил повременить, посчитав некой формой капитуляции перед отчаянием, – о чем никогда бы не сказал тем многочисленным пациентам, которым без колебаний назначал препарат. Также он все не мог решить, что делать с доком Билли. Симпатии Шанса были на стороне старика, но игнорировать профессиональные соображения он не мог. Доходы Шанса сейчас в большей или меньшей степени зависели от его репутации как эксперта, причем в таких делах, как случай доктора Билли, а, кроме шкалы депрессии Бека, он провел уже кучу тестов. По совокупности показателей он не мог утверждать, что проблемы доктора Фрая с вниманием, концентрацией и памятью были результатом эмоционального потрясения, то есть вмешательства в его личную жизнь со стороны родственника, который – Шанс не сомневался – был довольно-таки дальним и интересовался только деньгами Билли. Когнитивные функции старика определенно катились под горку.

Другим действующим лицом этой пьесы, сиделкой и главным подозреваемым, была Лорена Санчес, раньше она жила в мексиканском штате Оахака и, как ревностная католичка, частенько молилась в присутствии Билли. На просьбу описать ее внешность последний ответил, что она пяти футов ростом и весьма дородна. Они сидели в кошмарной кухоньке, доктор Шанс и доктор Билли, при закрытых окнах, опущенных жалюзи и включенной на триста пятьдесят градусов [16], «чтобы было потеплее», духовкой. Старший доктор развлекался со слуховыми аппаратами, которые описывал соответственно как «япошкина работа» и «дерьмо бесполезное». Возле него стоял зеленый кислородный баллон и периодически негромко пощелкивал, словно внутри него томились крохотные существа, возможно даже, пришельцы-инопланетяне, которые пытались выйти на связь с внешним миром, частью которого в той или иной степени был и сам Шанс.

– Штука в том, – сказал ему Билли, – что, когда она принарядится… – Он потряс рукой, будто отряхивая от воды кончики пальцев, и поднял брови. – Первый раз я ее такой увидел… мы были в «Бейгл-Хаус», в Ломбарде, и я сказал ей… я сказал ей, какая она красивая.