Доктор Сакс - [63]

Я увидел обезумевшего разочарованного кукловода с длинными черными ногами — он бежал под падающими валунами. «Должно быть, много правды в том, что сказал Доктор Сакс, если это он стоял в дверях Замка, бия поясные поклоны», — сказал я себе в помраченности. Воаз-мл. поднялся выше, вскарабкавшись по нескольким балконам: он был в безопасности — сидел на другом парапете со старым усохшим Колдуном и его белыми волосами. Восходящий из Провала поток воздуха ставил им волосы дыбом, они как бы пламенели.

Доктор Сакс в ярости орал: «А теперь вы узнаете, что Великий Всесветный Змей лежит, свернувшись кольцами под этим Замком и под Змеиным Холмом, местом моего рожденья, в сотню миль длиной громаднейшей извилиной дотягиваясь до самых кишок и могилы земной, и все акты жизни[120] по дюйму, по дюйму, дюйму в час тянулся вверх, вверх, к солнцу, из невыразимых центральных темных глубин, в кои изначально был свергнут — а теперь возвращается, и лишь пять или четыре минуты до того, как он проломит корку земную еще раз и явится выдавленным прыщом зла, полной пылающей пылкой яростью дракона на золотые солнечные светы воскресного утра, когда колокола людские трезвонят по всей округе, возвращается проползти по земле тропою огненной, разрушительной и склизкой, дабы горизонты почернели от его громадного горизонтального поползновенья. Йях, безумный усохший колдун, что фальмигирует вокруг Си — знаменитого ебокружева истории, — вернись из отвратительной могилы собрать вампиров, гномов, и пауков, и комитеты экклезиастов черной мессы, и оборотней души, стремящихся снова уничтожить злом человечество, окончательным злом, — Йяаах, изверг грязных костров —»

Гномы под низом начали выползать из Провала группами, словно тараканы, сбегающие из горячей печи — годы труда, кошмарной надсады на тайных баржах и крошечных землетачках в подземельях Старого Быстроводного Мерримака — все это сейчас взрывалось им прямо в рожу.

Теперь как никогда видел я, что в Замке бессчетное число уровней, миллионы свечей держались в руках каждым гномом порознь, и конца-края им не видать, а разнообразные уровни над парапетом, на которых стояли ряды черноблаченных фигур безумной и злокозненной церкви Колдуна, еретики в черном дыму, на других уровнях были женщины с жидкими волосьями дыбом, на третьих пауки со смешными глазами, которые глядели вниз почти по-человечьи, — вся эта обезумевшая галерея покачивалась в одержимом мраке. Происходило там и то, чего я не мог постичь, какой-то огромный оползень, вешалка с болтающимися галстуками — все вместе невообразимая катавасия. Всего в одном уровне над парапетом, где мы были, я увидел, что мимо плывет лодка, и в ней сидят люди в удобных креслах под настольными лампами, беседуют. И они понятия не имели, что творится под ними. Будто старухи, что покачивались на крылечке в Новой Англии, которые даже не представляют, что эта чертова штука под землей, безмятежно почитывают «Новоанглийские вести». Я же видел все, видел цветного привратника, что опустошал наши пепельницы, потом ныкался и хлебал из бутылки в заднем кармане, и скрывался за распашными дверьми. Он не ведал, где он. Дальше я видел дальние парапеты — так далеко и до того высоко, что сомневаюсь, могли бы люди настолько вверху разглядеть Змея настолько внизу, либо же вообще увидеть хоть что-то, кроме мари, а может, они с такой огромной высоты могли лучше меня опознать голову Змея — Интересно, что население Лоуэлла раньше считало Замок заброшенным — Я посмотрел вдаль залы и другого края не разглядел, разве что смутные шевеленья, вроде парадов в Индии, что подносят благовонья Колдуну — Я воззвал к Доктору Саксу: «Это ли есть Всесветный Замок?»

«Он подобает всесветному змею, да, — ответил тот, — Сын мой, это судный день».

«Но я же только встал на песчаный откос — Не желал я никакого СУДНОГО ДНЯ!» Все остальное завибрировало, когда я произнес эти слова, — мне хотелось ухватиться за накидку Доктора Сакса, спрятаться, но он вознесся на парапет, ярясь и размахивая руками в адских пламенах.

Я видел иные тяжкие труды, и свет ярчал. Лицо Колдуна бледнело, пока он молился в важный миг, руки раскинуты, обнажая невероятно костлявые запястья и восковые ручки-палочки, тряские от лихорадки.

Я услышал слово «заря», и раздался грохот, и в боку выпирающего парапета возникла громадная расщелина. И Рев овладел всем, громады камней посыпались с крыши Замка в Провал, поражая Змея. Доктор Сакс воспрянул от своего страдальческого крика: «Камни разъярят его! О Колдун, Идиот, Дурень, Царь!» — вопил он.

«О Доктор Сакс, — слабо приветствовал Колдун с другого края Провала. — Бедный несчастный Грустец, ползи вокруг, неужто со своими идеюшками о том и сём и о судьбе не веришь ты, что сны сбываются — Агонии безумца!»

«О Колдун», — отвечал Сакс — поднялся рев сильнее, ныне агонизирующий. «Колдун, Колдун, может, и так — но помню я… про сон малых младенцев… в курчавых их кроватках… и про ягнячьи мысли их — о том, что так далеко от змей — о чем-то столь сладком, столь пуховом —» И Великий Змей воссылал крики свои. И пар шипел и клубился из Провала. «— О чем-то столь ангельском — о чем-то чем-то чем-то!» Сакс вопил в пару — Я видел его безумные красные глаза, просверк пузырька в его руке.