Доктор Кто: Лето на исходе и другие рассказы - [30]

— Они как бы просто разваливаются, — сказал Клинер. — Грустно. Но такова жизнь. Или, точнее… — он примолк и отвратительно заржал. Не рассмеялся, а именно заржал, как осел под пытками. — Или, точнее — смерть.

Я во всем этом не видела ничего забавного.

— Значит, они умирают, а вы просто берете новую версию. Точную копию.

— Соображаешь. Сначала нужно их оживить, разбудить. А потом начинают тикать часики. Если повезет — продержатся две недели. Поэтому у меня всегда есть несколько про запас. Я нахожу подходящих кандидатов, обрабатываю и оставляю, пока не понадобятся. То-то журналисты бы подивились, а они ведь думают, что Голливуд никому не обставить.

— А вдруг, — спросила я сладко-сладко, — они не захотят сотрудничать? Вы удивитесь, но стать кинозвездами мечтают не все.

— О, это не проблема. Они забывают. Забывают всё, когда просыпаются. И искренне считают себя настоящими Роками Рейлтонами и Гидди Семестр.

— И Хэнками?

Глаза Клинера сузились, а сигара во рту чуть обвисла.

— И Хэнками, — согласился он.

— У вас есть шаблон, — догадалась я. — Но только с теми воспоминаниями, что были у оригинала на определенный момент. Поэтому новый Рок Рейлтон не знает, что делал и с кем встречался предыдущий. То же и с Гидди Семестр. И с Хэнком.

Его глаза сузились так сильно, что грозили совсем исчезнуть. Клинер знал, что я намерена делать, и прежде чем он успел помешать, я повернулась к двум Хэнкам с пистолетами.

— И сколько же времени осталось у этих ребят? — спросила я. — Прежде чем они «как бы просто развалятся»?

Ни один из Хэнков, очевидно, не понял, о чем я. Когда Клинер выбирал для них оригинал, он определенно предпочел интеллекту физическую силу. Я посмотрела на третьего Хэнка, который возился с резервуаром. Вряд ли он вообще знал, что значит слово «интеллект».

Позади него на пороге возник четвертый Хэнк. С ним шла та самая гримерша злодейского вида, которую я заметила в студии. Увидев ее лицо, я решила, что скорее позволю себя гримировать Лиззи Борден[3], чем этой остроносой ведьме.

Новый Хэнк и остроносая тащили под руки женщину. Через секунду я узнала Гидди Семестр. Когда они подошли, Клинер ахнул. Нетрудно было догадаться почему.

Лицо Гидди перекосилось, волосы седели на глазах. Лоб покрылся морщинами, а глаза обрамляли гусиные лапки. Она будто постарела лет на двадцать с тех пор, как мы виделись час назад.

— Уже? — спросил Клинер.

— С каждым разом все быстрее, — сказала ведьма. — Сейчас же нужна новая — съемки еще идут.

Гидди посмотрела на меня, растерянная и испуганная. Возможно, она поняла, что из всех, кто был в комнате, только я и могу ей посочувствовать. И да, она была права.

— Что со мной происходит? — хрипло спросила Гидди. С каждой секундой ее лицо сморщивалось все больше.

— Не о чем беспокоиться, куколка, — сказал Клинер. — Шоу должно продолжаться.

С этими словами он шагнул вперед, вытащил из кармана пиджака пистолет и выстрелил прямо Гидди в голову. Чисто и без шума.

Я сказала «чисто»? На самом деле ничего подобного. Отмываться гримерше с Хэнком придется долго.

Кровь забрызгала и занавес, который отделял небольшую часть зала от общей с прибором и резервуаром. Провода и кабели, уходившие под этот занавес, я заметить уже успела. Ну а что — я же детектив. Я замечаю всякое. И вот что я заметила сейчас — занавес колыхнулся, словно на ветру. С другой его стороны послышался звук, похожий одновременно на выдох и резкий вдох.

Если Клинер и заметил, то виду не показал.

— Меньше двух дней в этот раз. — Он, казалось, забеспокоился, но явно совсем не оттого, что только что пристрелил одну из самых знаменитых женщин на планете.

Макс встал на колени рядом с телом Гидди и перевернул его на спину. Посреди морщинистого лба зияла аккуратная дырочка, и выглядела Гидди, скажем честно, — мертвой.

Прямо на глазах морщины становились все глубже, плоть обвисала, кожа истончалась. Каким-то невозможным образом даже после смерти Гидди продолжала стареть. Я попыталась рассчитать, успею ли добраться до Клинера, не поймав пулю от Хэнка. И очень быстро поняла, что нет. И точно так же быстро Гидди Семестр — кем бы она ни была на самом деле — обратилась в прах. Через несколько мгновений от нее остался лишь смутный след на полу и расплывчатое пятно от испарившейся крови.

Не похоже было, что кого-то это удивило или шокировало. Я уже мало чему удивляюсь, да и шокировать меня непросто. Но равнодушная злоба Клинера меня потрясла. С двумя вооруженными Хэнками за спиной и еще двумя поодаль я ничего не могла поделать. Пока что.

К тому же, признаться, мне было любопытно увидеть, что будет дальше. Я обычно довольна своей проницательностью, и у меня появилась довольно проницательная мысль о том, что происходит.

Два запасных Хэнка — я не про тех, что наблюдали за мной и ждали повода выстрелить, а про двух других — подошли к ближайшему колпаку. Внутри, прислонившись к стеклу, спала очередная Гидди Семестр. На ней было простое белое платье. Молодая и красивая, совсем как на афишах. Или как та Гидди, которую я видела на вечеринке и потом на съемочной площадке.

Один из Хэнков вытащил огромный молот. Второй Хэнк и миссис Грим даже не шелохнулись, когда он треснул по колпаку и стекло лопнуло, осыпав Хэнка дождем осколков. Он отнесся к этому так же апатично, как, наверное, к значению слова «апатично». Гидди вывалилась наружу. Всем, видимо, было наплевать, что она может порезаться о стекло. Кому-то придется прибираться. Долго.