Доктор из Лхасы - [58]

Мы продолжали кружиться до тех пор, пока не поднялись в воздух три истребителя. Затем в одном строю с ними мы полетели в направлении пункта назначения. Я чувствовал, что наш окруженный со всех сторон истребителями самолет уязвим, как никогда раньше. Время от времени у меня в поле зрения появлялся один из истребителей, который затем снова исчезал из виду за рамкой окошка. Я не мог спокойно наблюдать за ними. Больше всего меня тревожила перспектива появления поблизости японских самолетов.

Мы медленно летели вперед. Полет, казалось, длился вечность. Мне даже подумалось, что, должно быть, кто-то привязал нас между землей и небом, чтобы мы бесконечно долго висели так. Несколько раз нас немного покачивало и толкало, однако эти движения самолета не могли отогнать от меня нахлынувшие мысли. Я думал о том, что под нами на земле продолжается война. Я думал о тех жестоких эпизодах войны, свидетелем которых я стал. Я вспоминал о своем любимом Тибете и о том, как прекрасно было бы подняться в воздух хотя бы на этом «Старом Аби» и приземлиться на лужайке возле Поталы в Лхасе.

Внезапно раздался хлопок, и, оглядевшись, я увидел, что все небо вокруг нас заполнили японские истребители с отвратительной «каплей крови» на крыльях. Я видел, как они то появлялись в поле зрения, то исчезали. Вокруг нас пролетали трассирующие пули. Вдали возле истребителей то и дело появлялись небольшие облачка дыма – по нам стреляли. Не было смысла подавать сигнал По Ку. Он, наверное, уже давно заметил, что в нас стреляют. «Старый Аби» нырял и снова взмывал вверх. Его нос устремлялся вверх, и казалось, что мы вот-вот зацепимся за небо. По Ку начал маневрировать, и мне пришлось приложить немало усилий для того, чтобы удержаться на своем месте. Вдруг рядом со мной обшивку пронизала пулеметная очередь. Что-то звякнуло по тросу. Он разорвался и концом ударил меня по лицу, чуть было не выбив мне левый глаз. Я сжался еще сильнее и постарался протиснуться дальше в хвост самолета.

В воздухе завязалось большое сражение, которое происходило у меня на виду, потому что пули пробили ткань в нескольких местах, окно выпало, а вместе с ним и несколько квадратных футов обшивки. Впечатление было такое, будто я сижу среди облаков на деревянной раме. Воздушная битва то затихала, то разгоралась с новой силой до тех пор, пока не раздался сильный взрыв. Наш самолет содрогнулся и ушел носом вниз. Я стал выглядывать из дыры наружу, чтобы поскорее понять, что произошло. Все небо кишело японскими истребителями. Выглядывая, я увидел, как японский и китайский самолеты столкнулись в воздухе. Раздался ужасный треск, и оба истребителя в роковом объятии полетели вниз, окутанные оранжево-красным пламенем и черным дымом. Пилоты выпрыгнули из кабин и, кувыркаясь в воздухе, полетели вниз с широко раскинутыми руками и ногами. Это напомнило мне о том эпизоде, свидетелем которого я стал в свои первые дни полетов на воздушных змеях. Тогда один лама на высоте в несколько тысяч футов вывалился из своего змея и, точно так же кувыркаясь, полетел вниз в направлении скал.

Снова наш самолет сильно содрогнулся и полетел, вращая крыльями, вниз, как лист, падающий с дерева. Я подумал, что это конец. Вдруг самолет клюнул носом вниз так резко, что я проскользил по фюзеляжу в кабину, где увидел нечто неописуемо ужасное. Генерал был мертв, а по всей кабине были разбросаны тела его адъютантов. Осколки снаряда прошили их насквозь. Почти все люди были мертвы или умирали. Кабина была почти полностью разбита. Я подполз к дверце кабины, открыл ее и чуть не лишился чувств от картины, которая открылась моим глазам.

В кабине на панели управления лежало обезглавленное тело По Ку. Его голова, а точнее, то, что осталось от нее, было размазано по панели. Лобовое стекло представляло собой одно кровавое месиво – мозги вперемешку с кровью. Оно было так залеплено, что я ничего не мог видеть сквозь него. Быстрым движением я столкнул тело По Ку с кресла пилота. Поспешно заняв его место, я ухватился за рычаги. Они вибрировали и дергались в руках. Мне едва удалось удержать их в руках, потому что они были скользкими от крови.

Из последних сил я потянул на себя рычаг управления, стараясь выровнять полет. Сквозь лобовое стекло ничего не было видно. Захватив рычаг управления ногами, я стал голыми руками смахивать мозги и кровь со стекла. Сквозь небольшой участок стекла, который я кое-как успел очистить, я увидел, что земля приближается Предметы на земле становились все больше и больше. Самолет трясло, моторы визжали. Движение рычагов газа никак не влияло на них.

Вдруг левый мотор отвалился. Вскоре после этого правый мотор взорвался. Когда вес самолета уменьшился, его нос немного поднялся вверх. Я все тянул рычаг на себя. Нос поднялся еще выше, но было уже поздно, слишком поздно. Самолет был так искорежен, что почти не реагировал на движение рычагов управления. Мне удалось немного замедлить его падение, однако этого было недостаточно для нормальной посадки. Земля, казалось, поднимается мне навстречу. Когда колеса коснулись земли, нос опустился еще ниже. Раздался ужасный треск, словно ломали деревянные бревна. Мне показалось, что мир вокруг меня рассыпается. Вместе с креслом пилота я провалился в какую-то вонючую массу. Последнее, о чем я помню, была пронзительная боль в ногах.