Доктор Есениус - [58]

Усмешки уже не было на его лице, и вместо нее появилось выражение напряженности и нетерпения.

Есениус поклонился и сказал:

— Ваше величество, ученые не пришли к единому мнению о том, где помещается душа. Некоторые утверждают, что она пребывает в правой половине сердца, поскольку кровь не имеет туда доступа. Воздух поступает в правую половину через легкие, этот воздух вытесняет кровь из левой половины сердца, и кровь идет к голове и прочим частям тела. Когда человек вдыхает, кровь из сердца поступает во все органы, расположенные ниже сердца, а когда выдыхает, она направляется к верхним органам, в частности к голове. Вот почему, если человек вдруг дольше обычного задержит дыхание, то в голове начинается шум и темнеет в глазах. Это следствие того, что к голове нет прилива крови.

Император с большим вниманием выслушал объяснения Есениуса, полностью отвечавшие тогдашним научным взглядам, но не забыл при этом свой вопрос.

— Таким образом, вы не считаете, что местом пребывания души является сердце? — спросил он.

— Не считаю, ваше величество. Я думаю, что таким местом является голова, мозг. Да и Гален утверждал то же самое.

— А в какой именно части мозга она пребывает? — задал новый вопрос император.

— К сожалению, этого никто не знает, — признался Есениус. — Безуспешно пытаемся мы найти место души при вскрытии трупа — душа уже покинула тело и от нее не осталось никаких следов.

Император нахмурился. По всему было видно, что он ожидал большего.

— Вы полагаете, что, если бы вам пришлось разрезать живого человека, то вы бы нашли его душу? — Тихо спросил он и вновь посмотрел в глаза Есениусу своим загадочным пытливым взглядом.

Есениус вновь почувствовал, как по спине у него забегали мурашки. Сердце стало наполняться неясной тревогой. Чего хочет император?

— Нет, не думаю, ваше величество, — учтиво ответил он, — ибо душа невидима. Мы бы ее не увидели и в живом организме, если бы вздумали рассечь его.

— Вы когда-нибудь уже пытались убедиться в этом? — настойчиво продолжал император.

Есениусу показалось, что он хочет загнать его в тупик.

— Живое человеческое тело нельзя вскрывать, — ответил Есениус, пытаясь повернуть опасный разговор в другую сторону.

— Нельзя или невозможно? — упорно настаивал император.

— Это было бы преступлением, — сказал хирург. — Ни один врач не взял бы его на свою совесть.

Император вновь нахмурился.

— С древнейших времен до нас доходят свидетельства о том, что в Египте Герофилос и Еразистратос вскрывали приговоренных к смерти и рабов.

— Совершенно верно, но мы сейчас осуждаем их действия — решительно возразил Есениус.

Ответ хирурга явно разочаровал императора.

— Для врачей это могло быть весьма поучительным, — продолжал Рудольф, — ведь очень важно увидеть собственными глазами, как взаимодействуют внутри человека его отдельные органы. Как течет кровь, как возникают жизненные соки…

Представив себе эту картину, Есениус вздрогнул. Ему много доводилось видеть людских страданий. Мог ли он сознательно причинить кому-либо боль, чтобы этим удовлетворить свою любознательность? Нет, здравомыслящий человек не может так поступать.

Но император, словно читая мысли своего врача, решительно настаивал на том, против чего возражал Есениус.

— Разумеется, вы бы приготовили лекарство, которое избавило бы человека от страданий. Жаль, что доктор Гайек умер. Он обещал нам приготовить панацею от всех болезней.

— Сомневаюсь, чтобы он смог приготовить средство, приняв которое человек перестал бы чувствовать боль. Боль можно только приглушить. Совсем уничтожить ее нельзя. С сотворения мира боль сопутствует человеку. А для врача она лучший помощник. Ведь если больной не сможет сказать, где у него болит, как же врач будет его лечить? Сообщи нам этот юродивый, что у него болело, мы бы легко установили причину его смерти.

— Следовательно, даже при вскрытии сердца вам не удалось выяснить этой причины? — спросил император, не скрывая на этот раз усмешки. — Но, может быть, вы все же выяснили, был он юродивым или нет?

— Юродивость, иными словами слабоумие, определяется исключительно поведением больного. В мозгу очень редко можно заметить какие-либо изменения.

— Стало быть, юродивость нельзя излечить, удалив ту часть мозга, где гнездится болезнь?

Хотя в комнате было холодно, Есениуса обдало жаром. Хирург чувствовал, что император недоволен вскрытием. Он явно ждал от Есениуса разгадки тайн человеческой жизни, решения тех вопросов, которые волновали его бессонными ночами, когда он, как призрак, бродил по пустым покоям дворца или бежал от солнечного света, спасаясь в полумраке своего рабочего кабинета, и проводил целые часы среди своих коллекций, мечтательно глядя на самые ценные сокровища. Неудовлетворенный, он покидал мастерские алхимиков и вышки астрологов, стремясь в волнующем наблюдении над органами человеческого тела приблизиться к пониманию самой большой тайны — тайны жизни и смерти. Но тайна так и оставалась нераскрытой. Есениус, показав Рудольфу строение человеческого организма, словно подвел его к двери с замысловатым замком, но ключа не дал. Да он и не мог его дать, ибо не имел сам.