Доктор Джонс против Третьего рейха - [171]

— И где же этот калорийный король?

Клопик ткнул пальцем в угол, где копошилось что-то весьма непонятное, смахивающее на огромного паука. Индиана подпалил зажигалкой тряпицу… Зрелище было поистине отвратительным: десятка три здоровенных крыс, сцепившихся хвостами. «Может, на них действительно замыкается сознание всей орды?» — подумалось археологу.

— Значит, теперь это наши союзники, — Джонс не мог не согласиться с задумкой мальчугана. — Ты что, такого вот короля уже встречал где-нибудь?

— Конечно. В Кхорлаке, возле кладбища. У нас же, знаете, покойников не закапывают, животным скармливают, ну и вообще…

— Ничего себе союзнички, — неодобрительно прошептала Лилиан, — гадость какая.

Наступила томительная пауза, которую профессор прервал давно назревшим вопросом.

— Ну, все-таки, что ты здесь делаешь, Клопик?

— Я здесь прятался от немцев, после того, как перепилил веревки и удрал. А попал сюда через щель рядом с их аэродромом.

— Аэродромом? Ты видел взлетно-посадочную полосу? — всполошился Индиана.

— Видел и трогал даже. Не беспокойтесь так, я вас туда отведу. Но вначале еще предстоит помахать этой штукой. — И мальчик протянул мужчине меч, который был утрачен в погребальной камере.

Доктор Джонс машинально окинул оружие «археологическим» взглядом. Изогнутое лезвие, прекрасный металл, похоже, настоящая нержавейка — качественная сталь с добавлением никеля или молибдена. Возле хвостовика насечка с изображением многорукого танцующего бога. Неужели Шива? Значит, клинок индийский. А вот еще одна насечка. Ивритскими буквами, но, кажется, на раннегреческом. Более-менее понятно, что означает.

«Даруй крепость Твою рабу Твоему Питхору Иосепту».

Питхор Иосепт…

Замысловатый расклад получается с этим мечом.

Доктора Джонса внезапно охватил приступ дурноты, схожий с тем, что мучил его в каморке каббалиста после отравления. Но, по счастью, более слабый. Гнусное ощущение, что проваливаешься куда-то, потом свет впереди и просверки по сторонам. Полет продолжился среди пузырей, каждый из которых лопался и показывал сценку из древнеегипетской жизни…

* * *

При свете полной луны рабочие в замызганных набедренных повязках спускаются в какую-то нору и выбираются обратно с корзинами, полными земли.

Неподалеку город. Сквозь жесткую листву акаций можно различить храм Ра-Хорахти и вереницу жрецов, тянущихся с дарами к ночному молебну. А на реке и при факельном свете разгружаются барки; по сходням, на холках грузчиков, выплывают чередой пузатые приземистые сосуды с маслом и корзины с хлебным зерном.

Несколько начальственных, судя по золоченым посохам, людей наблюдают за работами. Они вооружены, в шлемах со смешными гребешками и кожаных нагрудниках с бронзовыми пластинами. У одного на перевязи знакомый меч, длинный и изогнутый, столь непохожий на короткие клинки египтян.

Покрытые пылью мужики где-то под землей пробивают тоннели в осадочных породах, долбят скалу, устанавливают крепежку, обмазывают глиной стены.

И вот солдаты с характерными профилями Амона на нагрудниках прутся на четвереньках в подземелье, их встречают люди с гребешками на шлемах, в короткой сече опять отличается длинный меч.

Порубленные воины бараноголового бога навеки остаются в темных коридорах, но и среди бойцов подземелья потери. Трое из них укладываются в ниши погребальной камеры. Руки вытянуты вдоль тела, полное боевое облачение — таков заморский ахейский обряд. Среди этих трех один мертвец сжимает в костенеющих пальцах клинок с надписью: «Даруй крепость Твою рабу Твоему Питхору Иосепту».

Между телом воина, упокоившимся в одном конце обители, и золоченым ящиком, находящемся в другом, пролегла светлая дорожка. От этого энергетического шнура искорки разлетались по подземелью и придавали стойкость всему тому, что находилось в нем. Почти всему. Страж навсегда соединился с охраняемым сокровищем. Он надежно защитил Ковчег от дерзких расхитителей и не забыл обеспечить свое многотысячелетнее уединение. Змеи охраняют вход от непрошенных гостей, и только тот, кто нужен Ему, сможет проникнуть к святыне. Если же путь назад будет отрезан, вошедший спасется, пройдя через подземелье к тайному выходу, — если вера его правильна и крепка.

Однако же чьей волей, небесной или человеческой, ловушки были устроены так, что ключом к ним стало выполнение заповедей? Древние строители словно бы предвидели обстоятельства сегодняшнего дня. Чьей волей?

* * *

Накатила свистящая волна, разметав череду видений. Когда из соседнего подземелья рванули скопом крысы, сознание Индианы немедленно всплыло в реальном мире.

Мстительница вторглась в крысиную цитадель. Вот уже «молочный фонтан» забил в пещере. Как и планировалось, первым делом на глаза ей попался ни в чем не повинный крысиный король. Она — будучи все-таки животным — решила подкрепиться им по ходу дела. Такой наглости верноподданный крысиный народ не стерпел и, забыв внутренние распри, кинулся на битву с жуткой гостьей.

Зрелище было малоприятным. Даже древние римляне, которые, жуя печенье, наблюдали в Колизее за поеданием идейной оппозиции дикими зверями, не вытерпели бы такого шоу и убежали к гетерам. Или в буфет. Однако поблизости не было буфета. Крысы отчаянно хватались за мощное тело, которое резкими изгибами сбрасывало их и давило об пол, расплющивало своими витками. Пасть змеи работала, как ковш экскаватора, сгребая живую еду и проталкивая ее в бесконечный пищевод.