Доктор Боб и славные ветераны - [54]

Дороти вспоминает, как в следующем месяце (в июле 1939 года) в кливлендскую группу пришел Уоррен К.: «Он был одним из наших самых лучших тружеников в то время. Он был на мели, но был одним из тех гордых людей, которые не возьмут даже десять центов за то, что подвезли вас на машине. Он предпочитал подождать, пока его сын, зарабатывающий случайной работой и мелкими поручениями, вернется домой, чтобы взять немного денег из его чаевых», — рассказывает она.

«У меня не было денег на госпитализацию, когда я пришел» — вспоминает Уоррен, сын которого, зарабатывавший на жизнь случайной работой, в 1977 году сам отметил свой 25–летний юбилей в АА. «Это был великодушный эксперимент, я был первым, кто прошел программу в Кливленде без госпитализации. Хотя некоторые и не хотели принимать меня в программу, если я не лягу в госпиталь, Кларенс С. победил и отстоял меня.

После того, как Кларенс поговорил со мной у меня дома, стали приходить другие и беседовать со мной. Тогда ведь не допускали на собрания сразу после того, как один из парней поговорил с вами, как это делается сейчас. Они считали, что сначала следует немного узнать о том, что предстоит услышать, а также о цели программы.

Затем Кларенс попросил меня ходить каждый вечер домой к одному из более новых членов группы, в течение трех месяцев, и кроме того, девять или десять АА–евцев поговорили со мной. После этого я должен был прочитать Большую Книгу, прежде чем я пошел на свое первое собрание. В результате, я думаю, у меня было гораздо лучшее понимание того, что они пытаются делать.

Когда я пришел в дом Эла Г., там была этакая смесь из членов Оксфордской группы и тех новичков, которые вступили в АА недавно, как я. В ноябре 1939 года первая целиком АА–евская группа была образована в городе Кливленде — группа старины Бартона. Это была первая группа, где члены Оксфордской группы и АА–евцы не смешивались.

Мы по–прежнему продолжали ездить в Акрон — примерно по пол–дюжины в одной машине» — продолжает Уоррен.

«В то же время примерно пол–дюжины людей из Акрона приезжали в Кливленд: Док Смит, братья Пол и Дик С., Билл Д. (АА–евец номер три), и так далее. Не каждую неделю, но время от времени. Мы как бы поддерживали друг друга в первое время».

Об этой взаимной поддержке сообщалось в письме доктора Боба к Биллу в сентябре 1939 года, в котором он отмечал, что «посетил собрание кливлендской группы, которое я обычно посещаю раз или два в месяц, и получил удовольствие от замечательного собрания. Думаю, сейчас у них в группе примерно 38 человек, если считать только мужчин. На наших собраниях, по–прежнему бывает 75 или 80 человек, включая и мужчин и женщин».

«Кроме собраний у Эла и в Акроне, человек девять–десять встречаются друг с другом каждый вечер, — говорит Уоррен С. — Мы рассказываем о своих бедах и проблемах прошедшего дня, и получаем поддержку, в которой мы нуждаемся для вступления в следующий, грядущий нам день.

Разумеется, в этой части страны доктор Боб остается для нас родным человеком. — говорит Уоррен. —Это результат того, что мы его знаем, и находимся с ним в контакте, так же, как и раньше. Он делает Двенадцатый Шаг вместе с вами, помогая говорить со всеми людьми, которые находятся в госпитале. В нем есть что‑то такое, что передается от него другим. Я хочу сказать, что вы как бы начинаете преклоняться перед ним».

XIII. Движение распространяется на Среднем Западе

По целому ряду причин, включая уже упомянутые, доктор Боб, видимо, не стал глубоко втягиваться в разрыв с Оксфордской группой в Акроне.

Во–первых, это был период, когда доктор Боб, похоже, находился в отчаянном финансовом положении. При этом ему приходилось отдавать все больше и больше времени нарастающему потоку новых кандидатов, которые стекались в Акрон для «починки».

Когда Дороти С. М. говорила о том, что у Смитов на обед часто были только хлеб и молоко, она не преувеличивала. Доктор Боб к тому времени был трезв уже около четырех лет. Другие, пришедшие в программу и обретшие трезвость позже, работали и получали зарплату. Доктор Боб не получал.

Как Джек Александер напишет в своей статье в Saturday Evening Post, вышедшей 1 марта 1941 года: «Доктору Армстронгу (имя, использованное для сохранения анонимности доктора Боба в печати) до настоящего времени все еще не удается восстановить свою практику. Это связано с большими трудностями. Он в долгах из‑за того, что отдает свои средства движению и безвозмездно посвящает свое время алкоголикам. Являясь основным стержнем группы, он не в состоянии ответить отказом на просьбы о помощи, затопившие его кабинет».

Весной 1939 года доктору Бобу должно было исполниться 60 лет — возраст, когда остальные люди готовы уйти на покой и наслаждаться плодами своей работы. Очевидно, что его ситуация начинала в значительной степени беспокоить его.

В письме к Фрэнку Амосу в мае 1939 года доктор Боб писал, что он понимает, что «некоторые парни находятся в довольно плачевном материальном положении, что в равной степени касается и меня».

Прошло лето, и в письме, адресованном Биллу, он написал: «Я не могу дрейфовать дальше, питаясь только надеждами, потому что, в конце концов, на мне три человека, которые от меня зависят. Я бы очень хотел помочь перевести все это в рамки национального движения, если это возможно.