Доктор Бладмани - [48]

— человека, которому суждено вершить последний суд, ангела мщения.

Когда же он придет? — спросил себя Блутгельд. — Скоро? Я и так жду уже долгие годы. Я устал… Надеюсь, ждать осталось недолго».

Мистер Барнс между тем спросил:

— Мистер Три, а чем вы занимались до того, как стали пасти овец?

— Я был физиком-ядерщиком, — ответил Блутгельд.

Бонни поспешно вмешалась:

— Джек был преподавателем физики. В университете. Конечно, далеко отсюда.

— Преподавателем, — протянул мистер Барнс. — В таком случае, у нас много общего. — Он улыбнулся доктору Блутгельду, и тот машинально улыбнулся в ответ. Глядя на них, Бонни ужасно нервничала. Она судорожно стиснула руки, как будто боясь, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

— Надо бы нам встречаться почаще, — угрюмо кивая, сказал Блутгельд. — Нам есть о чем поговорить.

Глава 9

Когда Стюарт Маккончи после путешествия на полуостров к югу от Сан-Франциско вернулся в Ист-Бэй, он обнаружил, что кто-то — а это несомненно была группа ветеранов, обретающихся под пирсом — убил и съел его коня, Эдуарда Принца Уэльского. От бедняги остались лишь скелет, копыта и голова, словом, кучка отходов совершенно бесполезных как для него, так и для кого-либо еще. Стюарт некоторое время постоял над останками в раздумье. Да, дорого ему обошлась эта поездка. К тому же, он все равно опоздал: фермер уже распродал всю электронную начинку своей ракеты по частям и за сущие гроши.

Конечно, мистер Харди наверняка даст другую лошадь, но уж очень Маккончи любил Принца Уэльского. Да и вообще, убивать лошадей ради пропитания было неправильно, поскольку они были жизненно необходимы для совершенно иных целей. Теперь, когда большая часть лесов была вырублена и использована в качестве топлива для газогенераторных автомобилей, а также на дрова для обитающих в холодных подвалах людей, они являлись основным видом транспорта, а кроме того, были просто незаменимы в восстановительных работах и, учитывая отсутствие электричества, являлись практически единственным источником энергии. Стюарта просто в бешенство привела очевидная глупость расправы с Эдуардом. «Да, — думал он, — это уже самое настоящее варварство, а его люди теперь боятся больше всего. Самая настоящая анархия, причем в центре города — в Окленде — и среди бела дня. Раньше на такое, пожалуй, способны были бы лишь красные и китайцы».

Теперь, оставшись безлошадным, он медленно поплелся пешком в сторону Сан-Пабло-авеню. Солнце уже клонилось к горизонту, разливая над городом необыкновенно густой сочный закат, к которому за прошедшие со времени катастрофы годы все уже привыкли. Так что Стюарт не обращал на него ни малейшего внимания. «Может, — думал он, — стоит заняться каким-нибудь другим бизнесом. Небольшие капканы… да, конечно, и на них кусок хлеба всегда заработаешь, вот только перспективы практически никакой. Да и, какие перспективы могут быть в подобном занятии?»

Утрата коня привела его в глубокое уныние. Стюарт тащился мимо унылых фабричных развалин по заросшему бурьяном растрескавшемуся тротуару. Из логова неподалеку блеснули чьи-то глаза. Зверь пристально уставилась на него. «Тебя бы, — мрачно подумал Маккончи, — давно бы надо освежевать да подвесить за ноги.

Теперь понятно, — размышлял он, — почему Хоппи мог вполне законно решить, будто видит загробную жизнь». Все эти развалины, блеклое небо в дымке… голодные глаза все еще следили за ним — существо явно прикидывало, сможет ли оно справиться с человеком. Стюарт нагнулся, поднял кусок бетона и швырнул его в сторону логова, сооруженного из органического и неорганического материала, плотно склеенного чем-то вроде белой слизи. Очевидно, неизвестное существо превратило часть окружающего мусора в клейкую массу и использовало его для строительства своего убежища. «Занятная зверюга, — подумал Стюарт. Впрочем, ему было наплевать. Мир вполне мог бы обойтись без всяких там замечательных и занятных созданий, появившихся на свет Божий за прошедшие годы.

« К тому же, я и сам изменился, — сказал он себе, еще раз обернувшись на случай, если неизвестное существо все же вздумает наброситься на него сзади. — Например, я стал куда сообразительнее, чем был прежде, и вряд ли ты со мной справишься, так что оставь-ка ты эту затею».

Очевидно, существо пришло к тому же решению, так как даже носа из своей норы не высунуло.

«Я, конечно, стал совершеннее, — подумал Маккончи, — но и сентиментальнее». Потому что ему действительно было жаль коня. «Черт бы побрал этих разбойников-ветеранов, — сказал он себе. — Небось, стоило нам оттолкнуть плот от берега, как вся шайка навалилась на беднягу Эдуарда. Как хотелось бы выбраться из этого города, и переселиться куда-нибудь в пустынное место, где не будет всей этой жестокости и преступности. Ведь именно так после катастрофы и поступил тот психиатр. Стокстилл сразу же убрался из Ист-Бэя — я сам видел. Да, видать, умный он мужик. Он даже не пытался вернуться к прежнему ремеслу, а уж тем более остаться на прежнем месте, как сделал я».

«То есть, — подумал Стюарт, — для меня после этой чертовой катастрофы практически ничего не изменилось. Раньше я продавал телевизоры, а теперь — электронные капканы на грызунов. А какая, собственно, разница? И то, и другое, в сущности, полная фигня. Нет, скорее я даже постепенно скатываюсь по наклонной».