Доказательства вины - [119]

Оставшихся в живых заговорщиков судили и приговорили. Фон Виттена — к смертной казни, Евгению и Элис — к пожизненной ссылке в одной из отдаленных вереантерских провинций под постоянным присмотром стражи. Их участью я была вполне удовлетворена: Евгения и раньше не вызывала у меня сильных чувств, а при одном взгляде на некогда красивую леди Мальдано я поняла, что отомщена целиком и полностью. Лэшел не соврал, и зачарованное пламя, которое они использовали в огненной ловушке, действительно оказалось травмоопаснее обычного. Вампирская регенерация сыграла с Элис злую шутку: вампирша выжила, хотя обычный человек на ее месте умер бы от полученных ожогов, но убрать шрамы уже ничто не могло. Некогда красивой женщине, теперь с изуродованным, обожженным лицом, неровными клочьями волос, плетью, в которую превратилась одна рука, и хромающей на левую ногу, предстояло до конца жизни влачить жалкое существование полуинвалида.

Выявить мага в темном Совете, который помог Лэшелу сбежать, официальным путем оказалось невозможно, и я была уже готова махнуть на него рукой. Лэшел был прав, и наверняка в Совете многие предпочли бы, чтобы меня отправили на тот свет, и потому выдавать виновного вампирам они не спешили. На тот момент я испытывала такую опустошенность, связанную со смертью Грейсона, что мне по большому счету было уже все равно, что будет с тем магом. Адриан, казалось, со мной согласился, но через несколько недель до Бэллимора докатились слухи о загадочной гибели одного перспективного темного магистра, который в недалеком будущем мог стать архимагом. Адриан категорически отрицал свою причастность к данной смерти, обставленной так, что обвинить вампиров было невозможно, но мне и так было понятно, кто стоял за ней на самом деле.

Смерть Грейсона оказалась тяжелым ударом для моих друзей. Похороны мастера прошли в Лорене, и на них собралось так много народу, чего сам циничный эльф точно не мог бы ожидать. Пришли несколько эльфов из рода Рианор — ближайшие родственники мастера — но по большей части с ним прибыли проститься его бывшие ученики. Такого количества наемников и наемных убийц одновременно Лорен, наверное, никогда не видел: здесь были и эльфы, темные и светлые, и вампиры, и люди, и сидхе. Не было никаких стычек и драк, словно все представители разных рас и магических сторон на время заключили перемирие. Вся эта пестрая толпа людей и нелюдей, включая нас с Адрианом, пришла на похороны в серых куртках с разноцветными полосами, даже Адриан откопал где-то свою куртку с коричневой полосой. Родственники Грейсона заметно сторонились этой мрачной серой толпы и старались держаться особняком. Были здесь и все мои друзья, и Люций. Увидев его в тот день, я тихо присвистнула — на высшем вампире была куртка с черной полосой, а это означало, что Люций прошел обучение в Госфорде до конца и получил звание мастера. Попадались и просто знакомые лица — ученики Госфорда, с которыми я познакомилась во время своей учебы. В частности, вампир Селен, который когда-то вел занятия у моей группы. От него-то я и узнала, что никто не собирался заменять Грейсона на его посту по той простой причине, что ни у кого не получилось бы обучать учеников так, как это делал мастер, и потому Госфордская школа боевых искусств после смерти своего основателя была закрыта. Это решение, хоть и тяжелое, было совершенно закономерным, и у меня бы язык не повернулся его оспорить. Госфорд без Грейсона — это не Госфорд, и сама мысль, что кто-то мог занять его место, казалась мне кощунственной.

Закрытие школы означало еще одно — в скором времени наши с друзьями пути должны были окончательно разойтись. Мое место теперь было в Бэллиморе рядом с Адрианом. Оттилия и Кейн тоже оставались в столице, причем Кейн предложил архивампиру услуги мага-артефактника, и тот согласился взять его на службу. Свадьба Оттилии и Кейна была назначена на начало весны, и меня уже осчастливили новостью, что я буду свидетельницей. Теперь Оттилия на пару с Катериной составляли список гостей, подбирали фасон свадебного платья, обсуждали меню, а мужская половина семьи фон Некер и Кейн старались пораньше сбегать из дома на службу и попозже возвращаться, чтобы предприимчивые дамы не втянули и их в предсвадебные хлопоты.

Фрост и Бьянка теперь были помолвлены. Светлый эльф познакомился с графиней Лидией и произвел на нее самое положительное впечатление, хотя на первых порах обезображенное лицо будущего зятя ее слегка пугало. А вот родня ни Фроста, ни его светлоэльфийской невесты выбор наследника рода категорически не одобрила, и плевать им было на его внешность — не от чистой любви, а исключительно из корыстных соображений. Но Фрост от души высказал им все, что думает об их договорных браках, и поставил родственников перед фактом: или они принимают Бьянку, или он с прорицательницей сочетается браком в Аркадии, и родственники все равно ее принимают, поскольку светлый эльф был давно не мальчик и мог принимать решения самостоятельно. Сама Бьянка, осознав, что всю оставшуюся жизнь ей теперь придется провести среди надменных светлых эльфов, поначалу здорово струхнула, но потом проявила несвойственные ей коварство и хитрость. На торжественном ужине она непринужденно сообщила, что графиня Лидия прикладывает сейчас все усилия, чтобы после свадьбы титул графа Харди достался Фросту, и в этом случае им вдвоем не будет никакой нужды жить в Хиллсборо. Расставаться с эльфом навсегда родня не пожелала и скрепя сердце согласилась на эту свадьбу. Графиня Лидия, конечно, была расстроена из-за предстоящей разлуки с дочерью, но понимала, что рано или поздно это должно было произойти, и теперь она, кажется, всерьез планировала познакомиться с культурой светлых эльфов, время от времени навещая дочь и зятя.