Дохлая луна - [11]

Ну же скорее принудь

Встать сих боярышень-ком

Небо казалось синим озером

Светило белой лодкою

Измерялось время мозером

Часы заполнялись молодкою

Из узкого тонкого горлышка

Капало оно слезками

Все принималось за вздор

Лишь казалось памятно повозками

«Он жил избушке низкой…»

Op. 50.11.

Он жил избушке низкой

И день и ночь

А облака пурпуровою низкой

Бежали прочь

Он закрывал причудливо словами

Провалы дня

И ближние качали головами

На меня

Тогда он построил дворец

И прогнал всех прочь

Высился грузно телец

Созерцая ночь

Длились рукоплесканья

Текла толпа

Какие-то сказанья

Вились у столпа

Дворец стал его Голгофой

Кто же был пилатом

Кто стучался «Однобровой»

К его латам

Ты заковался в эти латы

Неспроста

Судьба. Судьба куда вела ты

Его с поста

Судьба Судьба кому сказала

Ты первый час.

Что опустела зала

И умер газ

«Трикляты дни где мертвою спиною…»

Op. 53.

Трикляты дни где мертвою спиною

Был поднят мыслей этих скорбный груз

Где цели были названы виною

Шары катимые пред горла луз

Молчите!!! станьте на колени

Пророки облака века небес беззубых бурные ступени

И паровоз гигант и шумная река!!

«У кровати докторов…»

Op. 54.

У кровати докторов

Слышим сдержанное пенье

Ветир далекий поведенье

Изветшалый дряхлый ров

Наступает передышка

Мнет подушка вялый бок

Тряска злоба и одышка

Закисает желобок

За окном плетется странник

Моет дождь порог армяк

Засосал его предбанник

Весь раскис размяк

И с улыбкою продажной

Сел на изголовье туч

Кузов-радость-солнце-важной

Грязью бросивши онуч

За его кривой спиною

Умещусь я как нибудь

Овеваем сединою

Изрубивши камнем грудь.

«Мы бросали мертвецов…»

Op. 56.

Мы бросали мертвецов

В деревянные гроба

Изнывающих льстецов

Бестолковая гурьба

Так проклятье

За проклятьем

Так заклятье за заклятьем

Мы услышали тогда…

Звезды глянули игриво

Закипело гроба пиво

Там тоска

Всегда

Наши души были гряды

Мы взошли крутой толпою

Разноцветные наряды

Голубому водопою

Бесконечной чередою

Застывая у перил

Мы смотрели как водою

Уносился кровный ил

Так забвенье наслажденье

Уложенье повеленье

Исчезало в тот же миг

И забавное рожденье

Оправданье навожденье

Гибло золотом ковриг.

«Солнце каторжник тележкой…»

Op. 57.

Солнце каторжник тележкой.

Беспокойною стучит

Этой жгучею усмешкой

Озаряя вид

Солнце плут взломав окошко —

Тянет мой зеленый лук.

Из наивного лукошка

Стрелок острый пук

Солнце песенник прилежный

Он повсюду вдруг завыл

И покров зимы ночлежной

Удалил сияньем крыл

Солнце царственник земельный

Льет в глаза темня их кровь

Огнь лучей забеспредельный

Озарений дол и ров.

«Взлетай пчела пахучим медом…»

Op. 58.

Взлетай пчела пахучим медом

Привлечена твоя стезя

А я влекуся непогодам

Чувств костылями егозя

Забывши прошлые побеги

И устарелый юный пыл

Не вылезая из телеги

Где день мой мертвенный застыл

«Грусть»

Op. 62.

Желтые реки текут к бесконечности

Где то созрели унылые льды

Рухнули скалы младыя беспечности

Воплями буйно летящей орды

Созданы сломаны снова столетия

Тянется жуткий плакучий пустырь

Речь низвелась к хрипоте междуметия

Мечется гладный-озябший упырь.

Там в нищете в неизвестности каменной

Спелого ветра не зная черты

Области огненной кротости пламенной

Сердцем тоскующим тянешься ты.

Зрительное осязание

Op. 63.

Не позволяя даме

Очаровать досуг

В их деревянной раме

Под руководством слуг

Блестят друзья осколки

На поворот дорог

Их стрелы только колки

Где выл протяжный рог

Затрепаны одежды последних облаков

Все то что было прежде

Лишилося оков.

«Улей зимы»

Op. 69.

Помят последнею усмешкой

Отходит упокоясь прочь

За каторжной своею пешкой

Безжалостную ссылки ночь

В округ-мечи на небе (ели)

Пестрят неровности песка

Пути скучающих похмелий

Поблескиванье тесака

А оглянувшись только видеть

следы  Своих  Последних ног

Всегда бояться не обидеть

Взаимодействия порог

А настороже только слухом

Ловить свой шорох веток хруст

Ему включенному порукам

Лобзающему каждый куст

«Корпи писец хитри лабазник…»

Op. 59.

Корпи писец хитри лабазник

Ваш проклят мерзостный удел

Топчи венец мой-безобразник

Что онаглел у сытых дел

Я все запомню непреклонно

И может быть когда нибудь

Стилет отплаты пораженной

Вонзит вам каменную грудь

«Я строю скрытных монастырь…»

Op. 76.

Я строю скрытных монастырь

Средь виноградников и скал

О помоги ночной упырь

Запутать переходы зал.

Вверху свились гирлянды змей

В камнях безумие скользит

Как печь горит чело полей

Песчаник мрамор сиенит

Вдали сомкнулся волн досуг

Отметив парус рыбарей

И все кричит стогласно вкруг

«О строй свой монастырь скорей»!

Волково кладбище

Op. 70.

Все кладбище светит тускло

Будто низкий скрытный дом

Жизни прошлой злое русло

Затенившееся льдом

Над кладбищем зыбки виснут

В зыбках реют огоньки

В каждой пяди глин оттиснут

Умудренный жест руки

Ветр качает колыбельки

Шелест стоны шорох скрип

Плачет, сеет пылью мелкий

Дождик ветки лип.

Старик

Op. 64.

Как серебро был свет дневной

Как злато цвет закатный

А ты упрямой сединой

Дрожал старик отвратной

Ты звону предан был монет

Из серебра из злата

И больше верил этот цвет

Чем яркий огнь заката.

Ночной пешеход

Op. 76.

Кто он усталый пешеход

Что прочернел глухою тьмою

Осыпан мутною зимою

Там где так низок свод?..

Кто он бесшумный и бесстрашный

Вдруг отстранивший все огни

Как ветер голос: «прокляни

Что возрастет над этой пашней».

Какая тайная стезя?

Руководим каким он светом?

Навек мы презрены ответом