Договор с дьяволом - [20]

Боль пронзила Ната. Он уже привык к этим неожиданным приступам, но все же не ожидал, что боль будет столь яростной. Он постарался, чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не хотел, чтоб даже Митч знал, как больно бывало ему во время приступов. Через минуту все прошло. Не до конца, но он хотя бы смог выпрямиться.

— Мне еще кое-что пришло в голову, — сказал он. — Я приглашу его на ужин.

Он чуть было не улыбнулся в удивленное лицо Эверса. И улыбнулся бы, если бы его снова не начала грызть боль.

— Вы никогда…

— Знаю, — перебил Нат. — Но Дьявол — дело особое.

— Ники…

Лицо Ната снова омрачило беспокойство.

— Она раньше ни к кому не проявляла интереса. Черт, мне бы следовало отослать ее отсюда, но еще не все готово. Еще несколько месяцев, всего несколько месяцев.

6.

Кейн закончил бриться и бросил хмурый взгляд на свое отражение в зеркале, пытаясь разглядеть за привычной маской скрывавшегося там человека. Он не знал, зачем он вообще возится с бритвой, разве что из желания выделиться среди других гостей. Но зачем ему нужно выделяться, он тоже не знал. Он был ничем не лучше самого худшего из них. Уж, во всяком случае, с точки зрения закона.

Но он, по крайней мере, никогда не убивал ради забавы. И лица убитых неотступно преследовали его. Все его жертвы, кроме одной, носили военную форму, многие были почти что мальчиками, так же, как и он, сражавшимися за свою страну. Он не чувствовал ни враждебности по отношению к ним, ни гордости за совершенные им убийства.

Он жил здесь уже почти десять дней и познакомился с остальными даже лучше, чем ему хотелось бы. Им явно доставляло удовольствие рассказывать о своем бандитском прошлом. Его тошнило от их хвастовства, но в Логовище было не так уж много развлечений, и оставалось только слушать их россказни. Особенно после того, как, желая избежать встреч с мисс Томпсон, он сократил число прогулок верхом. Точить лясы, ходить в салун и к Розите — таков был обычный перечень здешних развлечений. Он знал, что его считают странным, поскольку последнее заведение он посещал редко. Так что он целыми днями играл в карты, пьянствовал и выслушивал разные истории, надеясь, что его собственное молчание расценивается как уважение к рассказам других, а не нежелание поделиться своими тайнами.

Но Дэйви никогда надолго не выходил у него из головы. И когда он смотрел в зеркало, ему иногда казалось, что его друг стоит рядом с ним. Дэйви не раз выручал его в детстве, добывая еду и лекарства, чтобы смазать синяки и ссадины от частых побоев. Дэйви даже научил его читать, поскольку отец Кейна не отправил его в школу, считая это пустой тратой времени и денег. Когда после смерти отца Карсоны взяли Кейна к себе, Дэйви помог ему нагнать остальных по всем предметам. Дэйви он был обязан всем, в том числе и самой жизнью.

Он вспомнил, как выглядело лицо его друга, когда их обоих приговорили к смерти. Искаженное мукой лицо, обращенное к жене и сыну. Кейн никогда не забудет этого взгляда. И никогда не перестанет винить себя за то происшествие, которое вынудило их начать жизнь изгоев.

Кейн тогда только что вернулся домой с войны после трех месяцев путешествия через всю страну без денег и без лошади. Прежде он мало задумывался о своем будущем, но после трех лет войны и года в плену у него появилась мечта иметь свое ранчо и такую же семью, как у Дэйви. Он остановился у друга, чтобы повидаться с ним, его женой и сыном Алексом, прежде чем отправиться с обозом на север. Там он надеялся заработать денег, чтобы купить небольшое ранчо.

Алексу, которому было двенадцать лет, не терпелось послушать рассказы о войне, и Кейн рассказал ему несколько историй, убрав из них эпизоды, при воспоминании о которых у него самого кровь стыла в жилах. Кейна теперь не покидало ощущение, что, наслушавшись этих рассказов, Алекс и схватился за винтовку, когда правительственные чиновники явились, чтобы забрать у них землю.

Раздался стук в дверь, оторвавший Кейна от мыслей о прошлом и возвративший его в настоящее. На пороге, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Митч Эверс.

— Нат хочет, чтобы вы пришли сегодня на ужин, — сказал Эверс. — В семь.

Удивленный, Кейн подозрительно спросил:

— Для чего?

Эверс пожал плечами:

— Я не имею привычки задавать ему подобные вопросы.

Кейн размышлял так долго, что его молчание можно было бы счесть за дерзость. Он чертовски устал от того, что все вертят им, как хотят.

— Он ждет ответа, — напомнил ему Митч.

— А разве я могу отказаться?

— Можете, если вам жить надоело.

— Благодарю за любезное приглашение.

Митч Эверс улыбнулся:

— У самого Ната, наверное, получилось бы лучше. Вам понравится. Ники отлично готовит.

— И мне это должно понравиться? — удивленно спросил Кейн. — Мне, помнится, было сказано держаться от нее подальше.

— По-моему, Нат просто хочет поблагодарить вас за тот случай, — произнес Эверс, не ответив на вопрос.

Кейн стер с лица мыльную пену.

— Я приду, но мне не нравится получать повестки, когда я плачу кучу денег за то, чтобы меня оставили в покое.

— Это приглашение, — поправил Эверс.

У Кейна не было настроения обсуждать тонкости. Он не знал, чего хочет Нат Томпсон, но, видимо, он приглашал его не ради удовольствия пообщаться с ним. Он сдержанно кивнул.