Догмат о Церкви в канонах и практике - [12]

Совершается Церковь, когда

В глаза мы друг другу глядим

И светится внутренний день

Из наших немеющих глаз.

Семью ли лучами звезда,

Очами ль сверкнул Серафим,

Но тает срединная тень,

И в сердце сверкает алмаз.

Начертано имя на нём,

Друг в друге читаем сей знак,

Взаимное шепчем «аминь»,

И Третий объемлет двоих.

Смутясь, отступаем во мрак.

Как дух многозвёзден и синь,

Как мир полнозвучен и тих.

(Вячеслав Иванов)

Подобно электрической дуге, любовь сваривает воедино две души, взыскующие друг друга. Они были чужими. Всё в них разное: кровь, воспитание, даже пол, определяющий две противоположные психологии. Любовь соединила несоединимое и стала содержанием их единства по заповеди Божией «да будут два в плоть едину» [75]. Мы разучились воспринимать брак как чудо в силу его очевидности и нашей привычки к этому чуду. Оно открывает нам тайну преодоления антиномии единства и соборности Церкви: «Будут двое одна плоть» [76]. «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» [77].

Искусственные инструменты общественной жизни — право и дисциплина — не преодолевают противоречия единства и свободы. Они лишь ограничивают свободу большинства, предоставляя её немногим, созидая несвободное единство государства и других общественных институтов.

Глава 7. Проблема Власти

Емуже страх, страх; Емуже честь, честь.

Рим. 13, 7

Власть есть воля, которая может себя осуществить в чужой свободе с помощью принуждения и насилия над этой свободой. Если власть опирается на закон или заповедь Божию, на волю народную, она легитимна и имеет нравственную ценность. Если она выявляет только личные претензии, её называют произволом, узурпацией, тиранией.

Власть всегда представляется и осуществляется конкретным человеком со всеми его достоинствами и недостатками. Сакральное сознание видело в этом человеке бога или его помазанника. Царь стоял выше закона и признавал свою ответственность только перед Богом. Его власть была органична. Она соединяла народ в одну семью. Обладание осуществляет подлинную природу власти, соединяя всех общей зависимостью от одного Владыки.

Сакральное сознание угасло, унося в неповторимое прошлое теократии и монархии. Его сменило прагматическое сознание власти как рациональной системы управления. Ленин обозвал её «аппаратом насилия». Однако на страхе и насилии держится только разбойничья власть. Она всегда эфемерна. По выражению Талейрана, «штыками можно прийти к власти, но усидеть на штыках нельзя». Незаконно захваченная власть в своём дальнейшем осуществлении всегда стремится к легитимности. «Не спрашивай, каким путём я царство приобрёл. Ты царствовать по праву будешь», — говорит Годунов сыну.

В качестве легитимного основания власти прагматическое сознание нового времени усматривает волю народа. Демократический принцип видит эту волю в большинстве голосов, поданных избирателями. Порочность такого принципа очевидна, но альтернативного принципа пока не придумали. Большинство составляют люди средних способностей. Таланты и гении всегда остаются в меньшинстве. Большинство выбирает себе подобных: понятных и предсказуемых. В правители выходят заурядные люди со средними способностями, не выдающиеся по личным качествам. Мудрость и святость правителей сменили профессионализм команды и мощь государственного аппарата. Сакральная власть опиралась изначально на божественный авторитет. Демократическая власть вынуждена завоёвывать авторитет и популярность у своих подданных. Они не даются даром. Демократическая власть признаёт закон и поддерживает свой рейтинг. Апостол Павел заповедует уважать власть, молиться за неё и повиноваться ей «не только из страха, но и по совести» [78]. Мы молимся «о богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея» (Великая Ектения), смиряясь с бюрократическим, экономическим и полицейским подавлением, потому что признаём социальную ценность власти: общественный порядок, гражданские права и свободы. Организуя социальные формы жизни, демократическая власть не может обеспечить духовное единство общества, как это было в сакральную эпоху. Демократическая власть не соединяет, а разделяет, ибо в её основе лежит равноправие. Право осуществляет принцип разделения и обособления, обеспечивая личную независимость всех друг от друга, равенство всех перед законом, свободу и одиночество. Обретая в демократии равенство и свободу, мы теряем единство.

Подобно помазанникам сакральной эпохи, демократические правители переживают своё избрание как всенародное признание собственной исключительности. Во всеобщем поклонении, восхищении и заискивании они находят подтверждение своего права на власть, господство и личные привилегии. Актом избрания «власть народа» исчерпывается. Взяв в свои руки власть, избранник выходит из-под контроля избирателей и может не соблюдать данных им обязательств, поскольку обратного хода нет. Власть, данная «на время», берётся «навсегда». Происходит переворот: избранник становится узурпатором. Его ответственность декларируется, но не осуществляется. Инструменты общественного контроля и протеста оказываются мнимыми. Механизм отзыва с поста не срабатывает. За ошибки и злоупотребления правителя судят «стрелочников». Правители не платят своих долгов. Жёсткая вертикаль власти работает только в одном направлении — сверху вниз. Демократия сбрасывает кожу, порождая касту бюрократии, известную под названием «номенклатура».