Дочери огня - [152]

Шрифт
Интервал
, познавший неба зов,
Он Фаэтон>[385], кого сразил огонь богов,
Он Аттис>[386] пламенный, Кибелой воскрешенный.
Авгур ответа ждал от жертвы умерщвленной,
Священной крови ток пьянил земли покров…
Ошеломленный мир сошел с своих основ,
Над бездною Олимп качнулся, потрясенный.
«Ответь, отец Аммон>[387], — так кесарь восклицал, —
Кто он, внушающий Земле свои заветы?
Он бог? Иль, может быть, то демон нам предстал?»
Оракул никогда не даст ему ответа,
Затем что лишь тому открыта тайна эта,
Кто персти низменной живую душу дал.

Золотые стихи

Впервые в «L'Artiste» 16 марта 1845 г. под заглавием «Античная мысль». В античности особенно полюбившиеся изречения или произведения назывались «золотыми» (например, роман Апулея «Метаморфозы, или Золотой осел»), отсюда и название сонета. В стихотворении нашла свое отражение пифагорейская теория метемпсихоза («переселения душ»), творчески преображенная Нервалем.

Перевод Н. Рыковой

О чем спор? Все на свете способно чувствовать!

Пифагор
Ты мыслишь, человек, и чувствуешь. Но вот:
Неужто лишь тебе дана свобода эта?
Лишь одного тебе не преступить запрета —
На мысль, что всё, как ты, совсем как ты, живет.
И сердце зверя дух неведомый влечет,
И есть душа в цветке, которой нужно света.
Любовью некоей таинственно согреты
И камень, и металл. И всё тебя зовет!
Ты связан. За тобой следит стена слепая,
И в косном веществе есть воля не служить
Тому, что страсть тебе подсказывает злая.
Ведь может божество и в нем незримо жить.
И как родится взгляд, за веками сокрытый,
Так чистый дух растет, раскалывая плиты.

* * *

Впервые опубликовано в «Petite Revue Internationale» 30 мая 1897 г. адресатом стихотворения княгиней Сольмс под вымышленным именем. Написано около 1853 г. За стихотворением следовала небольшая прозаическая вставка и заключительный сонет, обычно именуемый «Эпитафия». Мария Летиция Сольмс (1831—1902) приходилась внучкой брату Наполеона Люсьену Бонапарте. Знакомство с ней падает на последние годы жизни Нерваля. Первые две строчки — неточная цитата из романса Керубино в «Женитьбе Фигаро» Бомарше (д. II, явл. 4). На фоне зашифрованной символики «Химер» это стихотворение поражает своим суровым и обнаженным реализмом. Примыкающий к нему сонет-эпитафия принадлежит к числу наиболее известных стихотворений Нерваля.

Перевод М. Квятковской
«О госпожа моя,
Измучен сердцем я, —
Так жаловался мальчик Керубино. —
О госпожа моя,
Измучен сердцем я…»

Всю ночь в моем мозгу вертелся без причины
Знакомый тот мотив — и наболела грудь…
Я виноват, но Вы отпустите мне вины —
Всего и стоит Вам лишь руку протянуть.
Дитя богемы я, бездельник, вот в чем суть,
И красное словцо подчас мой хлеб единый.
Обманут многими, до времени старик,
Как крыса, мнителен, озлоблен нищетою,
Поденщик-журналист, заблудший среди книг,
В участье дружбы я не верю и не стою
Той доброты, что Вас выводит напрямик
На помощь страждущей душе в опасный миг.
Простите же меня за все размолвки наши…
Но ясно говорят и в ссоре письма Ваши,
Что Ваш надежный ум прямым путем идет —
Вы требуете долг… Дичайший оборот!
Ручаюсь, что его не примут в «Ералаше».
Но следует платить, когда предъявлен счет.
Что ж, Вам достанутся в зеленом коленкоре
И письма, и листы, скрепленные тесьмой, —
Иззябшему перу не пишется зимой.
Нет в очаге огня, в окне — стекла, вот горе!
И с небом, с адом ли — связь обрету я вскоре,
Затем что улизнуть намерен в мир иной.
Я эпитафию себе сложил и данью
Вам приношу сие убогое созданье —
Сонет, пробившийся в моих мозгах пустых.
Но холод оборвал кукушки кукованье…
Калечит нищета и мысль мою, и стих.

Эпитафия

Перевод В. Брюсова
Он прожил жизнь свою то весел, как скворец,
То грустен и влюблен, то странно беззаботен,
То — как никто другой, то как и сотни сотен…
И постучалась Смерть у двери наконец.
И попросил ее он обождать немного,
Поспешно дописал последний свой сонет,
И после в темный гроб он лег, задувши свет
И на груди своей скрестивши руки строго.
Ах, часто леностью душа его грешила,
Он сохнуть оставлял в чернильнице чернила,
Он мало что узнал, хоть увлекался всем,
Но в тихий зимний день, когда от жизни бренной
Он позван был к иной, как говорят, нетленной,
Он, уходя, шепнул: «Я приходил — зачем?»
Еще от автора Жерар де Нерваль
Соната Дьявола

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Король шутов

Возвращение рыцарей домой из Святой земли не принесло успокоения. Война продолжается, заставляя идти друг против друга бывших собратьев по оружию. Английский король Генрих II враждует со своими сыновьями,один из которых – будущий король Ричард Львиное Сердце.Нравы французского двора во время правления безумного короля Карла VI и Изабеллы Баварской – сюжет последней повести «Король шутов».

История о царице утра и о Сулеймане, повелителе духов

Российский читатель впервые получит возможность познакомиться с одним из лучших произведений французского поэта-романтика Жерара де Нерваля (1808—1855), входящим в его книгу «Путешествие на Восток» (1851). В основу этой повести положена так называемая «легенда о храме» – о великом зодчем ветхозаветной древности Хираме, или Адонираме, который за тысячу лет до Р.Х. воздвиг прославленный храм Соломона в Иерусалиме. Свершения, описанные в легенде, составляют другую, не рассказанную в Библии половину событий построения храма Соломонова.

Жак Казот

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Сильвия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Заколдованная рука

В первое десятилетие XVII века в Париже жил некий подмастерье, которому случилось повздорить с соперником из-за нареченной невесты. Ссора привела к вызову на дуэль. Боясь умения и силы солдата, юноша прибег к магии…

Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».

Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».

Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».

Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».

Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...

Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.