Дочери медного короля - [4]

Вернувшись к себе, не в силах заниматься, он присел к столу, положил голову на сложенные руки. Таблетки могли и не подействовать. «Я ничего не гарантирую, — сказал Герми Ходсен. — Если у девчонки двухмесячная беременность…»

Он подошел к письменному столу, открыл нижний ящик, вытащил из-под аккуратно сложенной стопки пижам две брошюры в мягкой обложке, отливавшей медью.

Обнаружив во время их первой встречи, что Дороти не просто принадлежит к клану Кингшипов, известных промышленных магнатов, но является родной дочерью президент медеплавильной компании, он отправил в нью-йоркское отделение фирмы письмо, в котором под предлогом желания приобрести ее акции попросил выслать ему материалы, рассказывающие о деятельности компании.

Через две недели, когда он лежал на кушетке, поглощенный чтением «Ребекки» [1] (он уверял, что книга ему страшно нравится, так как Дороти была от нее без ума), он получил эти брошюры. Они произвели на него сильное впечатление. Одна из них называлась: «Техническая документация по производству меди и медных сплавов на предприятиях Кингшип», другая: «Предприятия Кингшип производят медь для мира и войны». Они были снабжены множеством иллюстраций: шахты, доменные печи, обогатительные аппараты, конвертеры, блюминги… Он перечитывал эти тексты сотни раз, возвращался к ним снова и снова, улыбаясь, как женщина, читающая любовные письма, и скоро выучил их на память.

Но в этот вечер их обаяние не имело над ним власти. «Разработка открытым способом в Лэндерсе, штат Мичиган. Годовое производство одной этой шахты равняется…»

Больше всего его бесила мысль, что ответственность в этой истории падала исключительно на Дороти. Он только один раз настоял на ее приходе к нему… Просто в качестве аванса, гарантирующего исполнение контракта. Но Дороти, опустив молящий о нежности взгляд, выпрашивала все новые свидания. Да, все случилось по ее вине! Дура!

Если таблетки не помогут… Оставить университет? Бросить Дороти? Невозможно, она знает его адрес в Менасете. Если она и не решится преследовать его, то ее отец этим несомненно займется. Кингшип способен причинить ему массу неприятностей. Ведь богатые всегда помогают друг другу. Ему казалось, что он слышит его голос: «Не доверяйте ему. Этот тип никуда не годится. Как отец, я считаю своим долгом предупредить вас…»

Жениться на Дороти? Она родит ребенка и не получит от отца ни цента. И он снова очутится в меблированных комнатах, да еще с такой обузой! Нужно, чтобы таблетки подействовали, другого выхода нет!

…На изящном белом футляре для спичек выделялись медные буквы: Дороти Кингшип. Каждое Рождество фирма Кингшип преподносила своим служащим, друзьям и клиентам такие футляры, украшенные их именем. Ее рука так дрожала, что спичку удалось зажечь только с третьего раза. Она закурила, не отрывая глаз от открытой двери ванной, где на краю умывальника лежал конверт и стоял стакан с водой…

Она закрыла глаза. Если бы только она могла все рассказать Эллен! Сегодня утром от нее пришло письмо. «Стоит чудесная погода… меня выбрали председателем комитета… Читала ты последний роман Мэрканда?..» Одно из тех никчемных писем, которыми они обмениваются, начиная с Рождества, после их ссоры… Да, если бы она могла поговорить с Эллен, посоветоваться с ней, как в прежние времена…

Дороти было пять лет, а Эллен шесть, когда Лео Кингшип развелся с их матерью. Старшей сестре, Мэрион, было десять лет. Из них троих она наиболее тяжело пережила разрыв между родителями, а вслед затем потерю матери, которая скончалась год спустя. Ей запомнились взаимные обвинения и упреки, предшествовавшие разводу, и она рассказала о них сестрам, как только они стали способны ее понять, — со всеми мучительными подробностями, преувеличивая непримиримость и жестокость отца. Годы проходили, а она делалась все более одинокой и замкнутой.

Дороти и Эллен, напротив, искали друг у друга той любви, которой не получали ни от отца, отвечавшего на их холодность холодностью, ни от часто сменявшихся опытных, но безликих гувернанток. Обе сестры посещали те же школы, ездили летом в те же лагеря, записывались в те же клубы, танцевали на тех же балах. Решение обычно принимала Эллен, а Дороти следовала ее примеру.

Но когда Эллен поступила в университет Колдуэлл в штате Висконсин, а в следующем году Дороти захотела к ней присоединиться, Эллен воспротивилась ее намерению, говоря, что Дороти следует научиться полагаться на себя. Отец был с ней согласен. Он ценил стремление к независимости, как в себе самом, так и в других. И предложил компромисс: Дороти поступит в университет Стоддард, всего на расстоянии ста пятидесяти километров от Колдуэлла, и сестры смогут видеться во время уик-эндов. Эти встречи, однако, становились все реже и реже, пока Дороти не заявила, что не испытывает в них необходимости. А на Рождество они поссорились. Началось это с сущих пустяков (если ты хотела надеть мою блузку, нужно было, по крайней мере, меня спросить), но ничтожный спор обострился из-за дурного настроения Дороти. После этого сестры лишь изредка обменивались короткими записками…