Дочери Марса - [188]

Неожиданно Фрейд встала.

— Спасибо, майор, — сказала она. — Извините меня, дамы и господа.

Они попытались снова начать разговор в нормальном тоне, но раздавалось лишь невнятное бормотание, пока Фрейд спускалась по склону к палаткам медсестер.

Бойнтон извинился и устремился за ней.

Салли не стала ничего говорить о своем будущем. Если его лишилась Лео, тем более его может не оказаться у нее. Привычка прятаться за недоговоренностью, обычно заставлявшая ее хранить молчание, помешала ей и сейчас. Молодой раненый, считавший, что враг разбит, мог унести ощущение общей победы с собой в могилу. Однако внутренне она не смогла не остаться безучастной. «Если даже это когда-нибудь закончится, — подумала она, — я в тот момент могу перестать дышать». Лишь шанс вместе с Чарли увидеть изысканную игру красок давал ей надежду на жизнь после войны.

Когда туман рассеялся, прибыли «форды» и «санбины» «Скорой помощи», набитые грязными и окровавленными молодыми немцами, с опустошенными и с застывшими взглядами. Ходячие вражеские раненые в серо-зеленой форме двигались с особой осторожностью и, точно осваивая медицинский этикет, скромно навещали друзей в реанимации, по указке медсестер держали пакеты плазмы и солевого раствора, глядели на землистые лица товарищей, чья боевая доблесть сошла на нет.

* * *

Письмо из Англии от капитана Констебля — раненого без лица — следовало за Салли по всей Пикардии и наконец догнало ее.

Мое лицо пока еще забинтовано — хирурги говорят, что это была последняя из восстановительных операций. Когда повязки снимут, появится окончательный вариант моего теперешнего лица. Естественно, мне не терпится узнать, какое оно, и увидеть, что все не так плохо. Старшая медсестра говорит, что сейчас от успеха моей операции зависит наша общая надежда. День, когда мне снимут повязки, это часть огромной схемы, которая существует в ее голове. Хотя все-таки сомневаюсь, что будущее моей физиономии это вопрос, сильно занимающий князей, премьер-министров и депутатов парламента.

Несмотря на жалобный тон моего письма, я все время думаю о мертвых мальчиках, со дня гибели которых прошло уже два или даже три года, и мне любопытно, каков будет результат. Как поживает моя знакомая мисс Слэтри? Надеюсь, что вы скажете мне, что все так же молода, свежа и дерзка.

Ну, хватит! Хватит, и я слышу, как Вы тоже это говорите, и Вы правы. Все, что пока скрыто повязками, я с радостью показал бы и Вам, и ей, ведь есть надежда, что Вы меня узнаете. Для других это может оказаться сложнее.

Констебль с иронией по отношению к своей страшной ране и целому ряду операций по восстановлению лица, которые он перенес, подбадривал ее и Слэтри, как они когда-то старались подбодрить его самого.

Неожиданно для себя из-за неуклонного роста показателей согласно по математической формуле, по которой в штабе оценивали работу передовых пунктов эвакуации раненых, Фрейд, Салли и еще несколько человек получили подписанные Брайтом приказы на отпуск. Без Чарли Париж был ей не слишком интересен. И Салли решила попробовать добраться до Амьена и еще дальше на север, в Булонь, и навестить Наоми в Австралийском добровольческом, а потом уже сесть на корабль, который отвезет ее в Англию. Ей очень хотелось повидать капитана Констебля и посмотреть какое-нибудь дурацкое шоу в Вест-Энде. Но до этого ей надо было поговорить с Наоми о Чарли и скоропостижной смерти Лео как признаке мировой дисгармонии.

До Амьена она добралась на грузовике за два часа, а поезд на Булонь отправился по расписанию, так как имел военное назначение. Она почти всю дорогу проспала на мягком бархате полупустого купе первого класса. Прибыв на Центральный вокзал, она остановилась в общежитии Красного Креста для медсестер, где узнала, что можно отправить посыльного на велосипеде в Шато-Бенктен. В ожидании вестей от Наоми она пошла в сторону порта и обнаружила наблюдательный пункт на древней стене, откуда можно было наблюдать всю панораму событий. Одни замаскированные военно-транспортные суда подвозили солдат, другие отчаливали с ранеными и отпускниками. Кабинки на пляже стояли пустыми, но из одной появился мужчина на одной ноге и запрыгал по мокрому песку, решив искупаться в море на исходе лета.

Она двинулась назад к общежитию по узким улочкам рабочих кварталов, где босые мальчишки играли в свои хулиганские игры, они отвлекались ненадолго от своих маленьких жестокостей, чтобы посмотреть ей вслед. Будущие пуалю[39], подумала она, которых пошлют сражаться за право на их убогое существование.

Когда она вернулась с прогулки, Наоми уже стояла на улице перед общежитием, осунувшаяся и озабоченная. Ее лицо преобразилось, когда она увидела Салли, сестры искренне обнялись, не испытывая друг к другу ни малейшей подозрительности или недовольства. Теперь от былого отчуждения не осталось и следа. Они отправились искать кафе. Салли видела, что, потеряв Митчи и Кирнана, Наоми изменилась, стала проще, более искренней и открытой. Когда-то Салли думала, что ее сложность поставит в тупик всю науку. Теперь на лице Наоми читалась искренняя радость встречи, счастье, не требующее анализа и извинений. И она показалась ей старше или, как минимум, лишенной возраста, и еще более похудевшей. Как и солдатам, ей тоже был нужен мир.