Дочери Марса - [183]

— И о чем же вы «договорились»? — поинтересовалась она как-то удивительно холодно.

— Мы договорились, — сказала Онора, решив не отвечать ей прямо, — что, когда наступит мир, я буду ждать, пока все выйдут из лагерей и госпиталей и, если Лайонел не найдется… Тогда посмотрим. Такова договоренность с майором.

Фрейд сказала:

— Боже ты мой! Какой терпеливый.

— А ты бы какого хотела? — спросила Слэтри. — Твой американец терпеливый?

— Порой, — ответила Фрейд. — Всякое бывает. Нелегко поддерживать отношения. В особенности с такой непростой женщиной, как я…

Салли все думала, оправится ли когда-нибудь Фрейд от Лемноса. Внешне она обычно казалась спокойной и, судя по всему, в операционной тоже. Но в иные дни ее настроение менялось от спокойствия до холодной недоверчивости так стремительно, что мало кто счел бы это нормальным. Да, она выздоровела. Ее хирург Бойнтон был терпеливым.

* * *

Для Австралийского добровольческого госпиталя показателем критического положения на фронте было количество доставлявшихся раненых. Госпиталь был рассчитан на двести пятьдесят человек, а сейчас здесь находились более трехсот. Пресловутый австралийский успех не обошелся без крови, за свой решительный марш, который в то исполненное романтикой утро наблюдали медсестры, уверенные в себе австралийцы заплатили тысячами жертв. В предоперационной палате Наоми под руководством врача занималась десятком с лишним пациентов с переломами лицевых и бедренных костей и даже серьезными ранами груди и ампутациями, где оставалась угроза гангрены или сепсиса, которых следовало готовить к операции. Новый молодой военный врач и Эйрдри работали в операционных вместе с одним из палатных врачей, который очень хотел получить хирургический опыт и не выказывал никакой щепетильности или озабоченности по этому поводу, как некогда Хукс.

В то беспокойное утро, когда положение на фронте наконец выровнялось, леди Тарлтон приехала за Наоми и обнаружила, что она руководит австралийскими медсестрами и «английскими розочками». Как всегда, леди Тарлтон вела себя совершенно открыто. С тех пор, как они в тот раз печально пили коньяк, она перестала лить слезы по майору Дарлингтону. Однако поскольку Митчи уже не было на свете, объединяющая их потеря позволяла им говорить друг с другом начистоту. Леди Тарлтон не впала в уныние, и ни одно из ее страстных увлечений не заглохло.

— Только что объявили фамилию командующего недавно сформированным огромным австралийским корпусом из пяти дивизий, — сказала она Наоми. — Этот генерал намерен посетить госпитали общего профиля в Булони по пути из Лондона на фронт. Я знаю его по Мельбурну, — добавила леди Тарлтон. — Он отнесется с пониманием, если я подниму вопрос о тюремном заключении лейтенанта Кирнана. Да, Наоми, мы должны идти до конца — вплоть до оскорбления наших хозяев в Булони.

После суда Иэна отправили через Ла-Манш, и он вместе с другими австралийскими правонарушителями и предполагаемыми дезертирами отбывал наказание в лондонской тюрьме Миллбанк. Миллбанк стоял на болотистом берегу Темзы. Для Наоми это название звучало как синоним пневмонии, а также злокозненности охранников, чьи характеры это место наверняка испортило. Поэтому решительность, исходящая от леди Тарлтон, служила ей утешением. Фразы вроде «вплоть до оскорбления наших хозяев» давали Наоми сладкое ощущение единения.

— Мы можем выкроить время?

— Назначьте сестру, которая будет отвечать за «английских розочек». И ты, и я не незаменимы, сама знаешь.

В утро генеральского визита леди Тарлтон появилась в вестибюле шато в палевом пальто до полу и своем лучшем вишневом платье и высоких, узких, плотно обхватывающих щиколотку, застегнутых на все пуговицы ботинках. Выглядела она превосходно, истинная сила воли, в ней не было и следа брошенной женщины. Наоми надела темную парадную форму. Они отправились в Булонь на поблекшем, помятом, плохо перекрашенном, но вполне рабочем чудо-автомобиле леди Тарлтон и приехали как раз вовремя, чтобы успеть пройти по усыпанным гравием дорожкам до могилы мужественной старшей сестры Митчи. Где сейчас ее сын? Им хотелось надеяться, что в Англии. Или где-нибудь на реке Сомме или Анкре бесконечно дает отпор врагу, как писали про австралийские дивизии.

Карлинг повез их по знакомой дороге, притормозив у ямы, где погибла Митчи, и на подъезде к огромному госпиталю общего профиля. На административном здании вывесили все флаги и праздничные украшения в гамме национального флага в честь прибытия австралийского командующего. Большая фигура кенгуру, выложенная белой галькой, украшала центр усыпанной гравием площади. Кроме этого большого белого сумчатого навстречу леди Тарлтон вышла старшая сестра госпиталя, причем ее вид ясно давал понять, что ей очень хочется каким-то образом помешать ее вторжению. Старшая сестра разрывалась между желанием продемонстрировать презрение к известному всем упорству леди Тарлтон поддержать ее ничтожный частный госпиталь и тем фактом, что та была представительницей британской знати и женой бывшего генерал-губернатора той самой Австралии, в честь которой они должны были сегодня выстроиться вокруг огромного кенгуру. Когда они подошли к почетному караулу у главного входа, леди Тарлтон шепнула Наоми: