Дочь Волдеморта - [436]

И больше мочи нет.

Ты молишь у Судьбы

Покоя и забвенья,

А прошлое смеется,

Давая свой ответ.

И снова надо жить,

Алкая лишь безумья,

Красивое ничто

Не жаждет снизойти.

И всё равно опять

Наступит полнолунье –

Природа такова,

Что в сумрак не уйти.

Ты будешь надевать

Жемчужины на нитку

Безликих дней и дней,

Наполненных Судьбой.

Но даже если дать

Прошедшему забыться,

Туман – нет–нет – а вдруг

Нарушит твой покой…

Эпилог. Серый Кардинал Гарри Поттера

Нарцисса обвенчалась с Северусом Снейпом в начале января 2011 года, и двадцатого числа произвела на свет девочку, получившую имя Мари–Эйлин Снейп – в честь прабабки по матери и бабки по отцу. Это был не очень красивый ребенок, подобный тем, что часто рождаются от близкородственных браков. Но Нарцисса любила свою дочь какой‑то странной, горделиво–презрительной любовью, будто тайную награду, вещественное доказательство величайшей, грандиозной победы.

Она сделала невозможное и осталась жива, но никто в целом мире никогда не узнает об этом. Знает лишь она сама – тень мессии, безликий Серый Кардинал, истинный вершитель судеб.

Женщина, которая смогла отомстить. Тому, кто сломал ее судьбу – и еще сотни, тысячи судеб. Но ее не волновали эти тысячи, ее волновала только ее собственная разрушенная жизнь. И пусть не до конца, не безоговорочно, и уж точно не триумфально, но Нарцисса, урожденная Блэк, отомстила своему единственному настоящему обидчику. В меру сил. Много больше всех сил, которые когда‑либо можно было бы в ней заподозрить.

И Нарцисса будет бережно лелеять свой сокровенный трофей, до глубокой старости сохранив в глазах этот презрительный, надменный взгляд королевы, существа много выше всех окружающих, того, кому ведомо нечто в высшей мере поразительное, что и позволяет ей носить этот взгляд, словно корону сосланной императрицы.

Это память.

И девочка по имени Мари–Эйлин Лилиан Снейп, болезненная, но бойкая малышка с черными непослушными кудряшками и будто выцветшими, поблекшими изумрудами глаз, глаз со странным, неестественным свечением. Иногда они вдруг пустели, стекленели на некрасивом лице маленькой ведьмы, и тогда в них можно было разглядеть призрачную тень жестокости, беспощадной и мимолетной.

Мари–Эйлин не унаследовала от Северуса Снейпа ничего, и почти ничего не переняла от своей матери…

Послесловие. По просьбам читателей

Сдаюсь на милость победителей и пишу этот отчет о судьбах всех созданных мною личностей. От мала до велика, чтобы уже ничего не осталось недосказанным.

Кадмине Беллатрисе, увы, суждено постепенно зачахнуть в сизом тумане – не быстро, но неотвратимо. И другой дороги для нее не существует. Вы скажете, что это грустно. Да, но ей теперь подобный финал покажется едва ли не самым гуманным.

Эта ведьма будет вырываться из своего дурмана временами, и не так редко, как на самом деле можно предположить. Иной раз будет счастлива, порой – грустна. Иногда она будет забывать свое прошлое и просто жить – но от проблем всё равно бежать именно в сизый туман иллюзии. Эта дорога для нее – самая простая. О сем написано финальное стихотворение, именно оно должно было выразить будущее героини.

Многие утверждают, что человек, женщина, не может жить после убийства своими руками собственного ребенка. Это не так. «Забыться может всё…» Вспомните, о чем говорил Лорд Волдеморт на могиле Люциуса Малфоя. Он выразил суровую правду жизни – и, если подумать и быть честными с самими собой, с ним нельзя не согласиться.

Гермиона многое отдала бы за то, чтобы поговорить с призраком своей дочери, и каждый раз ненавидела себя за эти мысли, стараясь радоваться хотя бы тому, что ее малышка не осталась неприкаянным духом и отправилась дальше туда, где они когда‑нибудь повстречаются.

Кадмина станет жить – в меру сил. То и дело прошлое будет вспоминаться – пустые портреты дочери, случайно оброненные слова, звуки, запахи, а то и просто ничем не стимулируемая память будет воскрешать его вместе с удушливой болью. И та слабая и безвольная стареющая ведьма, каковой она стала, увы, скорее убежит в сизый туман, чтобы быть там счастливой, нежели станет бороться и что‑то доказывать жизни, которая взяла над ней верх.

Вы спросите, почему Волдеморт не вытащит дочь из всего это?

К чему? Он потерял всякий резон расходовать на нее свои силы. Утратил интерес.

Сам Волдеморт говорил – он заводит детей не для того, чтобы делать их счастливыми; не для того, чтобы быть им нянькой. Он и так осуществил больше, чем достаточно – дочь перестала занимать Темного Лорда уже после смерти Генри, но он пытался вернуть ее к жизни. Он свел Кадмину с Люциусом, перебросив на того задачу «спасать положение»; когда Люциус умер – снизошел до утешений… Да он носился с Кадминой больше, чем та когда‑либо могла бы мечтать, а мы – ожидать от Лорда Волдеморта.

Всему есть предел. Он уже проявлял к ней мало внимания на последних аккордах произведения, и дальше интереса будет всё меньше.

Почему не «спасала» свою дочь Белла? Не веселите домовых эльфов! Для Беллатрисы в этом и том мирах не существует никого, кроме Темного Лорда.

И всё же года через три после событий, описанных в последней главе, Лорд Волдеморт серьезно поговорит с одним из своих преподавателей, Теодором д’Эмлесом, и убедительно попросит его взять замуж непутевую дочь, чтобы окончательно сбыть ее с рук. Он предложит Тэо много выгод, и тот согласится.