Дочь Волдеморта - [4]

С того самого дня, когда она впервые задумалась о вопросе, озвученном недавно этой страшной визитершей, юная гриффиндорка пыталась разбираться в том, откуда в маггловских семьях берутся дети–волшебники.

Далекие потомки сквибов; результаты тайных интрижек волшебников с магглами, проявившиеся через несколько поколений; подброшенные и усыновленные дети–волшебники или потомки так же попавших в семьи детей, в которых почему‑то задремала магическая кровь… Далеко не каждый колдун, выращенный магглами, доискивался до причины, по которой оказался таким. И даже не всякий искал её.

Гермиона Грэйнджер пыталась найти магические корни на своем генеалогическом древе. Она даже когда‑то разговаривала об этом с матерью, и та отвечала ей как‑то странно, нехотя, с опаской и тревогой. Именно тогда Гермиона впервые подумала о том, что её родители, возможно, знают, как она могла оказаться волшебницей. Но что такого они могли бы скрывать от неё?

Да, Гермиона Грэйнджер подозревала, что она — не родная дочь в этой семье. Юная ведьма много думала об этом и пришла к выводу, что пока не готова узнать тайну своего происхождения. Учеба в Хогвартсе, а потом и возрождение Волдеморта — всё это были вопросы первого порядка, и отложить их было невозможно. Когда‑нибудь, повзрослев, она серьезно поговорит с мамой и папой и узнает от них правду, ведь она ни в чем не может их упрекнуть или обвинить. И, если всё действительно так, когда‑нибудь ведьма отыщет своих настоящих родных. Или, возможно, своего отца–волшебника. Ведь всякое бывает в жизни…

Но это будет потом, к этому ещё нужно подготовиться морально.

…Все эти размышления были когда‑то очень давно. Теперь лишь отрывочные мысли взрывались в голове Гермионы. Беллатриса и Родольфус Лестрейндж? Ближайшие приспешники Волдеморта? Чудовища, пытавшие родителей Невилла до умопомешательства? Убийцы и враги? Беллатриса Лестрейндж убила Сириуса. Эти двое тогда, в Министерстве магии, чуть не прикончили её и её друзей по приказу Волдеморта.

«А ведь не прикончили, — вдруг резко и отчетливо стукнуло в голове Гермионы. — Десять взрослых Пожирателей Смерти не смогли убить или даже покалечить пятерых подростков».

Мороз волнами прокатывался по телу от каждой новой мысли. А Нарцисса Малфой стояла и ждала, хотя уже сотню раз могла бы заколдовать её. Могла бы заколдовать ещё спящей в постели, даже не подвергаясь иллюзии опасности… Но ведь не может, не может быть таких совпадений!

«Случайностей не бывает только в хорошей литературе, — писал один из любимых маггловских писателей Гермионы Эрих Мария Ремарк, — в жизни же они сплошь и рядом. Причем преглупые».

На смену словам классика в мозгу девушки картинкой встало воспоминание. Вот она, деятельная почти двенадцатилетняя девочка стоит в Большом зале, ожидая своего распределения. За спиной шумно дышит Невилл Лонгботтом, перед ней высится худощавый и высокий Теодор Нотт. Разумеется, юная Гермиона пока не знает имен нынешних первокурсников, она забыла сейчас даже о Невилле, с которым познакомилась в поезде по дороге сюда. Гермиона нервничает и нетерпеливо жаждет распределения. Проштудировав дома «Историю Хогвартса», она очень хочет попасть в Когтевран или Гриффиндор и постыдно боится Пуффендуя.

Вот Грегори Гойл занял свое место за столом Слизерина рядом с Крэббом, и МакГонагалл громко назвала имя Гермионы. Вот девочка чуть ли не бегом рванулась к табурету, задев плечом Нотта и пропуская мимо ушей его сдавленное ругательство.

Гермиона занимает указанное место — сотни глаз смотрят на неё из‑за факультетских столов — и в мгновение ока надевает на голову шляпу.

Старая грязная ткань падает на глаза — она такая плотная, что совсем не пропускает света, и Гермиона оказывается в полнейшей темноте. Смолкает даже шум, царивший в Большом зале.

«Когтевран, только бы попасть в Когтевран», — отчаянно думает Гермиона.

И вдруг слышит голос над самым своим ухом:

«О, юной мисс более всего пристало бы учиться в Слизерине».

«Нет–нет–нет, — вздрагивает девочка, мотая головой и, кажется, даже шепчет эти слова вслух. — Пожалуйста, я не хочу…» — в голове всплывают беспорядочные воспоминания о прочитанном дома в книгах и тот нелицеприятный образ, который сложился у юной ведьмы о факультете могучего Салазара.

«Не хочешь? — говорит в самое ухо Волшебная Шляпа. — Хм… Я вижу прыткий ум и целеустремленность, уверенность в себе, настойчивость, недюжинные магические способности… У тебя есть все задатки, чтобы стать могущественнейшей ведьмой. Так много всего… Не Слизерин? А что ты скажешь о Гриффиндоре?»

«Да!» — радостно вскрикивает Гермиона, мигом выпрямляя сгорбившиеся минуту назад плечи. И шляпа громко объявляет: «ГРИФФИНДОР!»

Гермиона радостно несется к крайнему левому столу, от избытка чувств едва не сбивая с ног чопорную Дафну Гринграсс, которая как раз отправлялась к табурету, чтобы распределиться на свой малоприятный Слизерин.

Гермиона садится рядом с Перси Уизли и тут же начинает тараторить. Тогда она всё время хотела что‑то делать, с кем‑то говорить…

Сейчас Гермиона потерянно молчала, кусая нижнюю губу и потирая во вспотевших руках волшебную палочку.