Дочь Великого Петра - [150]

Положение его оказывалось действительно незавидным. Игра была проиграна. С исчезновением Никиты весь составленный им новый план разрушался.

«Самозванка-княжна», как он продолжал мысленно называть княжну Людмилу Васильевну, продолжала между тем занимать все более и более места в его уме и сердце. Пленительный образ молодой девушки преследовал его неотступно. Разве не все равно было ему, была ли она княжной или же незаконной дочерью князя. Она ведь вылитая княжна. Он не заметил в ней ни капли холопской крови, которую из любезности к своей невесте открыл в Тане князь Сергей Сергеевич Луговой. И зачем ему было затевать всю эту историю? Она была к нему благосклонна! Никто не сомневается в ее знатном происхождении, никто не оспаривает у нее богатство, любимица государыни, одна из первых в Петербурге невест, он мог на ней жениться, вот и все.

Теперь она для него потеряна. После происшедшей между ним и ею сцены немыслимо примирение. Он долго не мог представить себе, как встретится с ней в обществе. Он умышленно избегал делать визиты в те дома, где мог встретить княжну Полторацкую. Теперь, конечно, она предпочтет ему князя Лугового или графа Свиридова. Бессильная злоба душила графа. Он воображал себе тот насмешливый взгляд, которым встретит его княжна Людмила в какой-нибудь великосветской гостиной или на приеме во дворце.

— Посрамлен, унижен, и теперь окончательно! — повторял он сам себе.

К довершению своего ужаса, он стал убеждаться, что безумно любит эту посрамившую его девушку. Каприз своенравного человека постепенно вырос в роковую страсть. Граф положительно не находил себе покоя ни днем, ни ночью. Образ княжны, повторяем, неотступно носился перед ним. Он жаждал видеть ее и боялся с нею встречи.

Момент этой встречи, однако, должен был наступить. Они вращались в одном обществе и поневоле должны были столкнуться. Граф понимал это, и каждый день ожидал, что это случится. Наконец, этот момент наступил.

Они встретились в гостиной Зиновьевых, в день рождения Елизаветы Ивановны. Графу необходимо было приехать с поздравлением к своей тетке, но, несмотря на нарочно выбранное им позднее время, он застал в гостиной княжну Людмилу Васильевну. Граф смущенно поклонился. Она приветливо протянула ему руку.

— Опять целую вечность я вас не видела, граф… Он положительно, как красное солнышко осенью, покажется и нет его… — обратилась она к сидевшим в гостиной хозяйке и другим дамам… — Приедет ко мне с визитом, насмешит меня до слез и затем скроется на несколько недель.

— Чем же он таким смешит вас? — полюбопытствовали некоторые из дам.

— В последний раз он рассказывал мне какую-то, как я теперь припоминаю, ужасную историю, выдавая ее за истинное происшествие. Он, видимо, сам сочинил ее, но если бы вы видели, с каким серьезным видом он говорит всевозможные глупости… Я сначала, грешным делом, испугалась, приняла его за сумасшедшего, и только после догадалась, что он шутит, что у него такая манера рассказывать… Просто умора.

Граф Иосиф Янович любезно улыбался.

— Мы не знали за вами такого искусства, граф… Это интересно… Расскажите когда-нибудь и нам что-нибудь такое… — напали на него дамы.

— Княжна все шутит и преувеличивает, — отбивался он.

— Ничуть не шучу… Настаивайте, mesdames, чтобы он каждой из вас в отдельности рассказал бы по страшной истории… У него, я чувствую, их целый запас.

— Да, да, непременно, мы требуем… — говорили дамы.

Положение графа было ужасно. Он должен был улыбаться, отшучиваться, когда на сердце у него клокотала бессильная злоба против безумно любимой им девушки. Только теперь, когда он увидел снова девушку, обладание которой он так недавно считал делом решенным, граф понял, до каких размеров успела вырасти страсть к ней в его сердце. Он любезно дал слово исполнить требование каждой из дам, но только при условии полного tet-a-tet. Дамы жеманно стали отказываться от своего требования. Разговор перешел на другие темы.

Княжна Людмила Васильевна несколько раз особенно любезно обращалась к графу с вопросами, явно с ним кокетничая. У несчастного графа положительно шла кругом голова. Наконец, княжна стала прощаться.

— Надеюсь вас видеть у себя, граф! Пора бы вспомнить о сироте, живущей в предместье.

Граф бессвязно пробормотал какую-то любезность. Княжна глядела ему прямо в глаза своими искрящимися смеющимися глазами. Граф чувствовал, что точно тысячи иголок колют его сердце. Он, однако, не решился сразу последовать приглашению княжны Людмилы Васильевны и поехать к ней. Ему думалось, что молодая девушка просто насмехается над ним и что, появившись у нее после рокового разговора, он получит от лакея обидное: «Не принимают». Вся кровь бросалась в голову самолюбивого молодого человека при одной возможности подобного приема.

«Она хочет меня окончательно доконать», — думал он и, несмотря на страстное желание видеть предмет своей страсти, не ехал на набережную Фонтанки.

Встречи на нейтральной почве между тем продолжались. Граф теперь уже не избегал тех домов, где мог встретить княжну Людмилу Васильевну. Напротив, он именно ездил в них с этою целью. Княжна продолжала быть с ним обворожительно любезна. Граф Свянторжецкий положительно терялся в догадках, смеется ли она над ним или ищет примирения.