Дочь Рейха - [124]
Не опуская головы, я встречаю его взгляд, полный ненависти.
Его ярость обрушивается на меня, неудержимая, словно ураган.
– Ты мерзкая, грязная… как ты могла? Гнусная тварь! Меня тошнит от тебя… опозорены… гибель! – выплевывает он бессвязные слова мне в лицо.
Вдруг он подается вперед, я отступаю, но поздно. Оплеуха обрушивается на меня, такая мощная, что я, потеряв равновесие, падаю. В полете цепляюсь головой за край стола. Приземлившись на четвереньки, я тут же сворачиваюсь в клубок, чтобы защитить живот.
Он возвышается надо мной: лицо в красных пятнах гнева, глаза – как два пулевых отверстия в складках обрюзгшей плоти, злые, черно-синие. Мама хватает его за руки и кричит:
– Перестань, Франц, пожалуйста, перестань!
– Это не Вальтер! – во весь голос кричу я. – Он никогда не прикасался ко мне, клянусь!
– Врешь, лживая маленькая сучка! – Он стряхивает с себя маму. – Ты и сама стала как они: лжешь, строишь козни, манипулируешь. Отца родного шантажировала! А сама-то кто – грязная шлюха, и ничего больше!
Он заносит ногу для пинка, но я оказываюсь проворнее и успеваю откатиться в сторону.
Если дать ему волю, он пнет меня прямо в живот, ногами выбьет из меня младенца.
– О чем ты, Франц, как она могла тебя шантажировать? Ты что, спятил? – Мама снова хватает его за руки. – Вставай, Хетти, вставай, и вон из комнаты, немедленно.
Папа пытается ее стряхнуть, но она вцепилась в него так, словно от этого зависит ее жизнь. Я хватаюсь за стол и, опираясь на него, встаю. Голова трещит, когда я, пошатываясь, иду к двери, которая оказывается открытой. Кто-то стоит в коридоре и смотрит. Кто это? Вера? Еще одна любопытная тварь. Растреплет теперь все своим подружкам-горничным, таким же глупым гусыням, как она сама, и к завтрашнему утру в округе не останется дома, где не будут знать нашей постыдной тайны.
Но это не Вера. Этот человек гораздо выше ростом. К тому же это мужчина. Дверь широко распахивается, и входит Томас – худой, угловатый.
Только его мне и не хватало. Господи, лучше бы мне умереть!
Теперь он знает всю правду, к тому же ему есть чем подтвердить подозрения папы. Смерив меня долгим взглядом, Томас поворачивается к моим родителям.
– Герр Хайнрих, фрау Хайнрих. Хайль Гитлер! – приветствует их он; на нем лучший воскресный костюм. – Простите, что я случайно стал свидетелем этой сцены. Входная дверь была открыта, а когда я позвонил, никто не вышел. Мне хотелось сделать Хетти сюрприз, прийти пораньше и повести ее обедать.
Томас снова смотрит на меня долгим взглядом. Я, наверное, похожа сейчас на пугало: одежда наперекосяк, волосы растрепаны, струйка крови возле уха.
– Хетти, тебе помочь? Все в порядке?
Папа, как шар, из которого выпустили воздух, рушится на диван и закрывает лицо руками.
– Все, мне конец, – шепчет он.
Томасу отвечает мама:
– Мне очень жаль, но сейчас неподходящее время. Герта попала в беду, и… – Она умолкает.
Скользнув взглядом по моему животу, Томас снова смотрит мне в глаза. Что он в этот момент думает, понять невозможно – его лицо непроницаемо. Да и какая разница?
– Она отказывается назвать имя отца, п-по-этому…
Мама заикается, трет руки и поворачивается к отцу, словно спрашивает у него разрешения говорить о таких вещах с посторонним. Но он сидит, спрятав лицо в ладони, и молчит.
Воспользовавшись затишьем, я осторожно ощупываю липкий комок, который образовался у меня на виске. Томас делает шаг и берет меня за руку.
– Глупышка моя, – произносит он спокойно, – почему же ты им не сказала? Этот ребенок от меня, ясно? – твердым голосом добавляет он и улыбается всем нам.
Даже папа вскидывает голову. Все трое мы смотрим на Томаса.
Солнце поднялось выше, и комнату заливает яркий свет. Воздух как будто остановился. Мама с папой молчат. Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Смотрю на Томаса в упор, хочу увидеть его лицо. Но он смотрит только на папу. Щеки раскраснелись, вечно заляпанные очки съехали на середину носа. Томас поправляет их – тем же движением, что и в детстве. Потом сглатывает – острый кадык подпрыгивает и опускается. На его лице я различаю мелкие белые прыщики. Не герой, конечно, но сейчас это лицо для меня дороже и роднее всех лиц на свете.
– Простите, что все так вышло, герр Хайнрих, – говорит Томас. – Я думал сказать вам все сам. Мы с Хетти, конечно, поженимся, и чем скорее, тем лучше, верно, милая? Мое арийское происхождение безупречно. Все бумаги у меня есть. Ни капли еврейской крови в моих жилах, так что в разрешении на прохождение теста нам не должны отказать. – Он поворачивается ко мне. – Я хотел отвести тебя куда-нибудь пообедать, милая.
Папа и мама смотрят на нас, будто немые. Переглядываются.
Мама нервно смеется:
– Но, Герта, я ничего не понимаю. Почему ты сразу не сказала, что это Томас? К чему все эти секреты?
Все случилось так быстро. Я не успеваю придумать ответ.
За меня отвечает Томас:
– Это все я виноват. Я велел ей молчать. Я не ожидал. Не планировал становиться отцом в семнадцать лет! Сначала мне было стыдно, но потом я подумал хорошенько, и теперь я счастлив, что все так вышло. Я всем сердцем люблю вашу дочь, герр Хайнрих.
1920-е годы. Англия. Элинор Хэмилтон – счастливая жена и мать очаровательной четырехлетней девочки Мейбл. Эдвард Хэмилтон – известный психолог, активно продвигающий идеи евгеники, призванной бороться с наследственными заболеваниями ради общественного блага. Но когда Мейбл ставят диагноз «эпилепсия», все в семье идет прахом. Болезнь Мейбл необходимо скрыть, иначе дело всей жизни Эдварда окажется под угрозой. Обнаружив, что муж утаивает от нее важную научную информацию, Элинор пересматривает свои взгляды на генетическую неполноценность, и ее прежняя вера в непогрешимость мужа рушится.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.