Дочь палача и король нищих - [21]

– Даю вам ровно минуту, чтобы убраться, – тихим голосом проговорил Лехнер. – После чего прикажу открыть огонь. Ясно вам?

Послышался шепот, затем торопливые шаги – неудавшиеся судьи скрылись во тьме. Всего через несколько секунд площадка перед домом Куизля опустела, словно там и не было никого. Лишь несколько брошенных мешков и затушенных факелов напоминали о пережитом кошмаре, и демоническая маска злобно скалилась на Симона из лужи конской мочи вперемешку с дождевой водой. На крыше еще дрожало несколько язычков пламени, но в целом мощный ливень затушил пожар.

– Господи, да залейте вы уже эту крышу, пока огонь снова не разгорелся! – крикнул секретарь на стражников. – Проклятые судилища… Чума забери это холопье!

Стражники наполнили в ближайшем колодце несколько ведер, влезли по лестнице на чердак и принялись заливать последние очаги пламени. Некоторые помогли Анне-Марии вывести из сарая коров, которые мычали, обезумев от страха, и бились о деревянные заграждения. Магдалена с безопасного расстояния смотрела на дымящуюся крышу и вполголоса утешала близнецов, те плакали и зарылись лицами в юбку старшей сестры. На лице у Магдалены застыло бесстрастное выражение.

– Они за это заплатят! – прошипела она наконец и вытерла кровь со лба. – Отец их всех перевешает. Клянусь!

Симон тем временем поднялся и проковылял к Магдалене. Он склонился над близнецами и бегло их осмотрел. Маленький Георг беспрестанно кашлял – видимо, наглотался дыма.

Тучи пролили несколько последних капель, и дождь прекратился. Лишь где-то вдали, словно армейские барабаны, еще слышались раскаты грома, то затихали, то нарастали снова.

– Фронвизер, Фронвизер…

Иоганн Лехнер сочувственно и при этом немного лукаво взглянул на Симона с высоты седла.

– Мне от вас одни заботы. Вот теперь я должен вскакивать посреди ночи, чтобы спасти вашу никчемную шкуру. – Он показал на дымящуюся крышу. – Если бы не дождь, весь город мог бы в пепел превратиться. А все из-за одной упрямой девки.

– Ваше превосходительство… – начал Симон.

Но Лехнер тут же отмахнулся.

– Я знаю, что здесь произошло. И знаю, кто за этим стоит. – Он низко наклонился в седле и взглянул на Симона, как на маленького непослушного мальчишку. – Но, поверьте мне, рано или поздно что-нибудь такое должно было произойти. Я вам разве не говорил уже несколько раз, чтобы вы прекратили свои шашни с дочерью Куизля? Иначе люди вас никогда в покое не оставят… – Лехнер вздохнул. – В этот раз я успел вас спасти, потому что на кону стояло еще и благополучие города. Но в следующий раз вы будете сами за себя. И тогда помилуй вас Господь.

Симон был слишком слаб, чтобы ответить. Губы его слиплись от набежавшей крови. Левый глаз полностью заплыл, а вся правая сторона лица в ближайшие полчаса, вероятно, расцветет всеми цветами радуги. Все тело налилось такой усталостью, словно юношу протащили под мельничным камнем. Вначале от потрясения и страха за Магдалену он даже не думал о боли, но теперь она обрушилась на него водопадом. Лекарь тщетно пытался придумать подобающий ответ.

– И это все? – Магдалена встала перед лошадью Лехнера. Лицо ее покраснело от злости. – Эти скоты нам чуть дом не сожгли, Симона избили до полусмерти, Бертхольд собственную служанку отравил, а вы нам мораль читаете?

Лехнер пожал плечами.

– Так мне их всех надо было за решетку упрятать? Скоро урожай собирать, не могу же я поля запустить. Быть может, и следовало выставить Бертхольда у позорного столба. Да, возможно. – Он задумчиво склонил голову. – Но для начала мне пришлось бы доказать его вину. А он, как и все, измазал лицо, и никто из крестьян не станет выдавать пекаря, которому год за годом продавали муку. Можете мне поверить, процесс этот затянулся бы до бесконечности и все равно ни к чему не привел бы. К тому же люди, в общем-то, правы.

Он развернул лошадь и направил ее обратно в город. Но, уже на ходу, еще раз оглянулся и едва ли не с сочувствием покачал головой.

– Лекарь и дочь палача – это ни в какие рамки не укладывается. Должны же быть хоть какие-то правила. Магдалена, поверь, твой отец со мной согласился бы.

Секретарь вместе со стражниками скрылся во мраке, и маленькая промокшая компания осталась в одиночестве. Над площадкой подул легкий ветерок и разогнал остатки дыма. Теперь, когда весь этот ад остался позади, вокруг стало тихо, как на кладбище. Анна-Мария молча качала близнецов на коленях.

– Ночь придется провести в сарае, – сказала она. – Завтра нужно будет убраться. Весь чердак в копоти.

Магдалена опешила.

– Как ты сказала? Они тебе крышу спалили, а ты тут же думаешь про уборку?

Ее мать вздохнула.

– А что мы можем сделать? Ты слышала, что сказал Лехнер. Никого из них к ответу призвать не удастся… – Она гневно ткнула Магдалену в грудь. – И даже не думай, что я впредь позволю тебе строить из себя героиню. Довольно с тебя! Сегодня нам еще повезло, а если в следующий раз огонь доберется до детских кроватей? Ты этого хочешь?

Она не сводила с дочери глаз, но та лишь упрямо поджала губы.

– Я спрашиваю, хочешь ты этого?

– Твоя мать права, – сказал Симон. – Если мы и дальше будем надоедать Бертхольду, то не исключено, что в следующий раз ваш дом сгорит уже полностью. Этот человек все-таки заседает в городском совете, и люди на его стороне.