Дочь оптимиста - [19]

Она увидела, что почти вся адвокатская коллегия собралась и прошла за высокой зеленью так, что никто не обратил на них внимания. Они удалились в отцовскую библиотеку и стали беседовать между собою. Время от времени оттуда доносился смех. Лоурел почувствовала запах сигарного дыма. Все собрались там, кроме майора Баллока.

— Как там мой камин? — громко спросил майор Баллок. — Эй, кто-нибудь, присмотрите за огнем! — крикнул он на кухню. — В такую серьезную минуту без огня никак нельзя, верно? — Но сам он не спускал глаз с двери в прихожую, нетерпеливо высматривая, кто еще пришел.

Старая миссис Пийз раздвинула занавески, совсем как у себя дома, и наблюдала за въездной аллеей.

— Ого, вот и Томми явился, — объявила она.

Казалось, она подумывает, не придется ли прогнать его отсюда, как и этих ребятишек из Техаса, если они расшумятся под самыми окнами.

Новый посетитель вошел в комнату без благословения мисс Адель, тяжело оседая на пятки, с важным видом, постукивая палкой то слева, то справа.

Это был Том Фаррис, маунт-салюсский слепец. Он подошел не к гробу, а к роялю и постучал палкой по пустому вертящемуся табурету.

— Какой он довольный! — одобрительно произнесла мисс Теннисон.

Он сел — крупный, очень чисто одетый человек с выпуклыми, широко открытыми, как у статуи, глазами. Брюки у него были застегнуты криво. Лоурел подумала, что он приходил в их дом только настраивать рояль, и то Бог знает когда. Теперь он сел на тот же самый табурет.

— Но под покровом скромности он был всегда бесстрашен. Бесстрашен! — совершенно неожиданно продекламировал майор Баллок, стоявший в ногах гроба. — Вспомните, все вспомните тот день, когда Клинт Мак-Келва встал лицом к лицу с Белыми капюшонами[2]!

Пол душераздирающе заскрипел, когда майор стал вдруг раскачиваться, а голос его, поднявшись почти до крика, заполнил всю комнату, да, наверное, и весь дом.

— В тот раз Клинт приговорил человека за предумышленное убийство, а Белые капюшоны пустили слух, что они нападут на город из всех нор, щелей и дыр, чтобы вытащить этого парня из тюрьмы! Но Клинт тут же велел им передать, что расставит вокруг тюрьмы и здания суда маунт-салюсских добровольцев — при оружии и в полной боевой готовности. И они явились, Белые капюшоны, явились, только чуть пораньше назначенного часа, чуть пораньше, чем все мы собрались. И тут Клинт, Клинт, один как перст, выходит на крыльцо из дверей суда, останавливается перед ними и заявляет: «Что ж, входите! Тюрьма на втором этаже!»

— Мне кажется, это был вовсе не отец, — тихонько сказала Лоурел подошедшей Тиш.

Майор Баллок безудержно несся дальше:

— «Входите! — говорит он. — Но раньше снимите-ка ваши гнусные белые колпаки, покажитесь! Хочу видеть, кто вы такие, видеть всех до единого!»

— Он никогда не «актерствовал», как он говорил, — сказала Лоурел. — Ни на суде, ни в жизни. Он терпеть не мог «представлений».

— Он сказал: «Прочь в свои норы, крысы!» А они ведь были вооружены до зубов! — крикнул майор Баллок, вскидывая воображаемое ружье.

— Он старается представить отца таким, каким бы ему самому хотелось быть, — сказала Лоурел.

— Ну и Бог с ним, — грустно сказала Тиш, стоявшая рядом. — Не надо портить папе удовольствие.

— Но, по-моему, это как-то несправедливо — именно сейчас, — сказала Лоурел.

— И что же? Он всех их прогнал — вон из города, назад в леса, откуда они выползли. Досталось им на орехи! — разглагольствовал майор Баллок. — О, под покровом скромности он был…

— Но мой отец был и на самом деле очень скромен, — сказала ему Лоурел.

— Милая, что вы говорите? Вас же тут не было, радость моя. Вы сидели себе в Чикаго и рисовали картинки, — возразил майор Баллок. — А я видел своими глазами! Он бросил вызов этим негодяям — пусть бы посмели в него выстрелить! Он обнажил грудь — стреляйте!

— Нет, он вспомнил бы о маме, — сказала Лоурел. И тут же подумала: «А вот мама могла бы… В ней это было, в ней одной».

— Для меня до сих пор глубокая тайна, как он остался в живых, — сухо сказал майор Баллок. Он опустил воображаемое ружье. Он обиделся.

«Как удивительно мало мы знаем о людях, и все же как поразительно много мы о них знаем, — подумала Лоурел. — Все так непонятно».

— Ты как назвал этого человека, пап? — спросил Венделл, дергая за рукав своего отца.

— Замолчи. А то увезу тебя домой и не дам досмотреть до конца.

— Это мой отец, — сказала Лоурел.

Малыш посмотрел на нее, и рот у него приоткрылся. Она подумала, что он ей не верит.

Мужчины все еще разговаривали за зеленым заслоном:

— Клинт разыскивал свидетелей — как всегда, мороки не оберешься, и тут эта негритяночка заявляет: «Мы вот с ним все видели. Он — простой свидетель, а я — недостреленный свидетель».

Все расхохотались.

— «Верно, свидетели бывают разные, — говорит Клинт. — Я-то знаю, кого выбрать. Она — недостреленный свидетель, вот ее я и вызову!» Он во всем умел найти смешное.

— Потом он привел ее сюда, потому что у нас в доме до нее никто не смог бы добраться, — еле слышно сказала Лоурел, оборачиваясь к мисс Адель, которая уже отошла от входной двери: теперь, перед самыми похоронами, все равно никто не придет. — Не знаю, что тут смешного.