— Носите колокольчик или что-то в этом роде. У меня чуть не случился сердечный приступ.
— Я здесь живу, — напомнил он ей.
— Я знаю. — Как будто она может об этом забыть! Она полночи пролежала без сна, думая о Саймоне, чья спальня находится дальше по коридору. Ей не следовало его целовать. Разрушать барьер холодной вежливости, который установился между ними в день их первой встречи.
Сегодня утром они вместе завтракали. Они втроем сидели на кухне, которая в три раза больше ее кухни. Она с умилением наблюдала за тем, как Саймон кормил Натана овсянкой, время от времени вытирая кашу со своего лица. Они выглядели как настоящая семья.
Тула застонала про себя и приказала себе успокоиться. Она не должна строить напрасных иллюзий. Она здесь ненадолго.
Войдя в ее кабинет, он огляделся по сторонам и изумленно произнес:
— Как вы можете работать в этом беспорядке?
Она сама думает так же, но не собирается ему об этом говорить.
— Порядок — это скучно.
Его темная бровь поднялась.
— Вы еще и рисуете? — спросил Саймон, глядя на ее эскизы на столе.
— Немного. В основном иллюстрации для своих книг.
— Впечатляет, — сказал он, подойдя ближе.
Интересно, что он сказал бы, если бы внимательнее изучил ее рисунки? Отец никогда ее не хвалил. Но в конце концов, это не имеет значения. Главное, что ее творчество нравится детям. Безусловно, у нее есть способности, но она никогда не считала себя талантливой художницей.
Саймон принялся рассматривать ее эскизы — изображения Одинокого Кролика и животных из его мира. Встретившись с ним взглядом, он сказал:
— Вы хорошо рисуете. Видно, что вы вкладываете в работу душу.
— Спасибо. — Его неожиданная похвала доставила ей удовольствие, и она одарила его улыбкой. Когда он улыбнулся ей в ответ, по ее телу разлилось приятное тепло.
— У Натана есть плюшевый кролик. Он уже потрепанный, и его нужно заменить.
Тула печально покачала головой. Очевидно, он не знает, что старые потрепанные игрушки зачастую самые любимые.
— Очевидно, вы не читали моего «Вельветового кролика», — заметила она. — Любовь хозяина делает игрушку живой. Даже вельветовый кролик, сшитый бабушкой, может быть прекрасен, если его любят.
— Полагаю, вы правы. — Мягко рассмеявшись, Саймон снова переключил внимание на ее рисунки. — Как вам пришло это в голову? Я имею в виду, писать про Одинокого Кролика.
Ей не следует говорить с ним о личном. Официальной версии будет вполне достаточно.
— Люди часто спрашивают, откуда писатели черпают свои идеи. Лично я нахожу свои на полках с товарами для дома в местном супермаркете.
Один уголок его рта поднялся.
— Остроумно, но это отговорка.
— Да, — призналась Тула, обхватив себя руками. — Отговорка.
Посмотрев в его карие глаза, она прочитала в них не праздное любопытство, а искренний интерес. До этого момента никто, кроме Анны, не интересовался всерьез, чем она живет.
Подойдя к нему, она взяла со стола один из рисунков. На нем был изображен Одинокий Кролик с большими печальными глазами, который так вовремя появился в ее жизни.
— Я часто рисовала его в детстве, — сказала она, обведя пальцем контур его уха. — Когда мы с мамой переехали в Кристал-Бэй, я обнаружила, что в парке за нашим домом живут дикие кролики.
Она почувствовала, как Саймон приблизился к ней сзади.
— Один кролик отличался от своих собратьев. Одно ухо у него висело, и он всегда держался особняком. — Она улыбнулась, вспомнив, как тщетно пыталась угостить его морковкой. — Мне казалось, что мы с ним похожи. — Я только приехала в городок и еще не успела обзавестись друзьями. Я решила с ним подружиться, но, сколько ни пыталась, у меня ничего не выходило. Я очень старалась. В течение месяца каждый день приходила в парк. Однажды я пришла туда и не обнаружила его. Другие кролики там были, а его нигде не было. Я неделю его искала. Заглядывала под каждый кустик, за каждый камень, но все тщетно. Тогда я рассказала все своей матери и попросила ее помочь мне его искать.
— Она помогла? — мягко спросил Саймон.
— Нет, — ответила Тула, вздохнув. — Она предположила, что его, наверное, сбила машина.
— Что? — ужаснулся Саймон. — Да как у нее только язык повернулся сказать такое ребенку!
Тула рассмеялась:
— Спасибо за понимание, но это давно уже в прошлом. Кроме того, я ей не поверила. Я убедила себя в том, что он встретил красивую крольчиху и перебрался к ней.
Положив рисунок на стол, она повернулась к нему лицом и засунула руки в карманы джинсов:
— Я никогда больше его не видела, но очень благодарна ему. Если бы не он, я бы, возможно, не стала писательницей.
Кивнув, Саймон дотронулся пальцем до ее серьги, и она закачалась.
— Думаю, он вам тоже благодарен. Наверное, он сейчас рассказывает своим внукам о маленькой девочке, которая любила его.
От его слов у нее сдавило горло.
— Иногда вы меня удивляете, Саймон.
— А вы меня удивляете все время.
Секунды шли. Они смотрели друг на друга так, словно только сейчас по-настоящему друг друга узнали. Саймон первый нарушил молчание, и чары рассеялись.
— У вас есть все необходимое?
— Да. — Она сделала глубокий вдох. — Мне осталось переставить кресло и…
— Куда вы хотите его поставить? — спросил он.
