Дочь лжеца - [27]

Нужно спасти эту девочку, пускай она и не приходится мне сестрой.

Когда я проскальзываю внутрь, она вздрагивает.

– Прости, если напугала, – тихо произношу я, пряча щипчики за спину. – Меня зовут Пайпер.

Девочка засовывает палец в рот, затем вытаскивает обратно.

– Не бойся меня. Мы соседи: моя комната находится чуть дальше по коридору.

– Мама рассказывала о тебе, – отвечает она дрожащим голосом.

Я присаживаюсь на кровать рядом с малышкой. От нее пахнет клубникой и стиральным порошком.

Ситуация складывалась непростая даже без второго заточенного здесь ребенка. Теперь же мне придется думать и о ней тоже.

– Я обязательно тебя отсюда вытащу. Обещаю.

– Но я ведь только что приехала, – с недоумением морщит лоб девочка.

– Когда? – я стараюсь не повышать голос, но это удается с трудом.

– Когда ты спала. Мы должны были встретиться только завтра утром.

Значит, ее забрали из семьи прошлым вечером. Ощутив приступ головной боли, я поднимаюсь с кровати.

– Как тебя зовут?

– Эми.

– Эми, – эхом откликаюсь я. Имя странно перекатывается на языке. – Как ты себя чувствуешь?

– Ты такая красивая, – вместо ответа заявляет новая знакомая. – Мне тоже хочется отрастить длинные волосы, как у тебя.

– Твоя прическа и так замечательная, – заверяю я. Заплетенные в косу пряди Эми выглядят детским пушком: легкими и тонкими, словно паутинка.

Почему мы находимся здесь?

Потому что Они нас сюда привезли. Правительство. Как мне сообщили, все документы в порядке. У женщины имелись необходимые бумаги и записи. Но их легко подделать. Вот только никто не стал меня слушать. Никто не поверил. Полиция привезла меня в дом-тюрьму и оставила на милость этой Джинни.

– Где сейчас твои родители, Эми? В поселении?

– Мама, скорее всего, спит.

– Моя тоже, – соглашаюсь я, хотя и не знаю этого наверняка. Матушка не придерживается распорядка, утверждая, что годы работы днем и ночью сбили естественный ритм организма. Когда она жила с нами, то поднималась до рассвета, чтобы сварить кофе и приготовить завтрак.

– А отец? – спрашиваю я, не желая расстроить малышку, но пытаясь выведать информацию.

– Папочка живет где-то еще, – отвечает девочка. – Мама говорит, он скоро вернется домой.

– А мой остался в поселении, – вздыхаю я. – И мне не разрешают с ним встретиться.

– Как и мне, – отзывается Эми, снова утыкаясь в книгу.

– Так твой отец тоже находится в поселении? – Я чувствую, как замирает сердце.

– Думаю, да, – кивает девочка.

– Ты помнишь, когда именно тебя забрали?

– Сегодня.

– Очень скоро я вытащу тебя отсюда и отвезу в поселение, договорились? – Я начинаю нервно мерить шагами комнату, то и дело переступая то через скакалку, то через наполовину собранный пазл.

– Хочешь посмотреть на мое убежище? – проигнорировав мой вопрос, предлагает Эми.

Я вздыхаю, ощущая, как ускользает время, но иду следом. Девочка открывает кладовку и машет рукой, подзывая ближе. Я не могу отказать, глядя на гордую полуулыбку малышки.

Но стоит мне сделать шаг в ее сторону, как в коридоре слышится поскрипывание половиц.

Включается яркий свет, который проникает под дверь.

А потом его заслоняет чья-то тень.

Они явились за нами!

Я торопливо подбегаю к кладовке и забираюсь туда. Приложив палец к губам, мысленно считаю до десяти.

Ничего не происходит. Я высовываюсь и смотрю на дверь.

Света больше не видно.

– Что случилось? – озадаченно спрашивает меня Эми.

– Ничего. – Я растираю плечи руками, чтобы избавиться от мурашек. Нужно сохранять тишину. Если Они вернутся, то наверняка не захотят увидеть нас вместе.

Девочка тоже заползает в кладовку, забивается в дальний угол, и внезапно вокруг нас оживает сотня мигающих огоньков. По стенам развешаны целые гирлянды с белыми лампочками. Как жестоко: малышке подарили свет фальшивых звезд.

– Как в сказке, правда? – спрашивает она и похлопывает по одной из разбросанных на полу шелковых подушек, приглашая присесть рядом.

Я опускаюсь в это тряпичное гнездо, и Эми закрывает за нами дверцу.

Становится уютно, как возле костра на пляже, и я почти слышу смех младших братьев и сестер. Почти чувствую прикосновение рук Каса к моей коже.

– Смотри, – говорит девочка, возвращая меня обратно к реальности. – Я сама их сделала.

Стены покрывают завитушки и надписи. Рисунки. Неужели Эми успела нанести их сегодня? Я присматриваюсь к изображению зайца с морковкой, затем перевожу взгляд на машину, которая едет по радуге, а рядом красуется плывущий по волнам кит.

Они воплощают любовь и невинность, и

и

и

я зажимаю себе рот ладонью, стараясь не разрыдаться перед ребенком, который наверняка напуган куда сильнее меня.

Комната меняется.

Рисунки исчезают.

Меня окружает запах мочи и застарелого страха.

Доносится шепот женщины:

– Она так замерзнет насмерть.

И тут Эми прикасается к моей руке.

– Здесь живет моя сестра, – сообщает она, и я понимаю: мы снова оказались в кладовке.

Я протираю глаза и смотрю на девочку. Она заговорщически мне улыбается. Просто Чеширский Кот в облике ребенка.

– Она живет в кладовке?

– Ага. А я прихожу ее навещать. Мы устраиваем церемонии чаепития. – Эми указывает на изображение двух идущих бок о бок фигурок. Одна из них большая, другая маленькая. Они держатся за руки и улыбаются в пустоту. – Это я, – комментирует собеседница, дотрагиваясь пальцем до маленькой фигурки. – А это моя сестра.