Сизое лицо Хафизы смотрелось куда симпатичнее.
Она пришла сегодня в комнату (наверное, правильнее было бы назвать эту комнату палатой!) к Христине. Заставила выпить лекарство, — без особенных церемоний.
— Как звать-то тебя, находка? — спросила она, устраиваясь по своему обыкновению у окна.
О как, не прошло и года. Соизволила наконец именем поинтересоваться. А то всё в приказном порядке — пей да спи.
Христинка утёрлась, — питьё вызывало отвращение настолько, что аж слёзы выступали, но только попробуй не проглоти! — и назвалась.
— Хрийзтема? — удивилась Малкинична.
— Хрис-ти-на, — по слогам повторила Христинка.
Но у Хафизы всё равно получалась 'Хрийзтема'. Собственно, она особенно и не старалась. Пару раз всего лишь попробовала и всё. Хрийзтема. Наверное, такое имя было здесь в ходу. А ещё возник неприятный сосущий холодок в животе: окрестили. По ходу дела о Христине придётся прочно забыть.
— Так зовётся осенний цветок, — пояснила Хафиза. — Хрийзтема. После Парада зацветёт, сама увидишь.
Христинка попыталась объяснить, что её имя, вообще-то, не цветок. Но все объяснения благополучно пролетели мимо ушей Хафизы. Она не перебивала, не просила замолчать, она просто не слушала. Подчёркнуто разглядывая радуги, отражавшиеся в стекле раскрытого окна. Христинка не сразу поняла, что попусту сотрясает воздух. Но когда поняла…
На редкость мерзкое ощущение. Бросило в жар, захотелось сказать какую-нибудь колкую пакость, заорать… выматериться, наконец. Чтобы хоть как-то пронять эту каменную маску.
— Ты здорова, — невозмутимо заявила Хафиза, воспользовавшись паузой. — Пора бы тебе заняться делом.
— Делом? — удивлённо переспросила Христинка.
— Делом, — сурово кивнула Малкинична. — Что ты умеешь делать?
Хороший вопрос… Оказалось, Христина, прожив на свете целых шестнадцать лет, не умела практически ничего из того, что было бы полезно Сосновой Бухте. Город жил морем и дарами моря. Были здесь корабельная верфь, рыбоперерабатывающий завод, жемчужные фермы, всевозможные мастерские: швейные, стеклодувные, хлебопекарные, ювелирные… Больница и поликлиника. Энергостанции, обеспечивающие город электричеством. Радиоточка. Различные службы — пожарная, скорой помощи, спасательная, общественного питания…
И нигде Христине ничего не светило.
Навыки обращения с интернетом на уровне пользователя ничего не стоили в мире, где не было никакого интернета. Ни интернета, ни скайпа, ни электронной почты, ни Microsoft Office вместе с Windows 8. А чтобы стать начальником отдела или юристом или хотя бы делопроизводителем требовалось нечто большее, чем не подкреплённые знаниями и опытом амбиции…
— Пойдёшь в Службу уборки и озеленения, — решила Хафиза. — Стажёром.
Уверенно так сказала. Как будто имела право распоряжаться! На самом деле имела, причём самое что ни на есть полное право, но об этом Христинка узнала гораздо позже. А сейчас её возмутил безапелляционный тон Малкиничны. До самых печёнок возмутил.
— Это что, — заикаясь, выговорила Христина, — это кем это я буду? Мусорщиком, что ли?
— Мусорщиком, — отрезала Хафиза.
— А я… а я не хочу! — возмутилась Христина. — С чего бы это? Почему мусорщиком?!
— Отработаешь лечение, — невозмутимо сказала Хафиза. — А дальше делай что хочешь. Только город тебя даром кормить не будет. Хочешь — работай, не хочешь — проваливай. Куда хочешь. Добрый совет: бездельников нигде не жалуют. Второй добрый совет: не воруй и не лги, никогда.
— Да я и не собиралась врать и красть! — закричала Христинка, оскорблённая до глубины души. — Да я не…
Хафиза подняла ладонь жестом 'заткнись-и-слушай'. Продолжила невозмутимо:
— За воровство у нас вешают, за ложь — презирают и иногда тоже вешают. Когда за шею, а когда — за ногу, смотря по тому, что своровано и о чём солгано. Хочешь в петле болтаться?
Христинка замотала головой. Малкинична удовлетворённо кивнула:
— Ну, то-то. Приступишь к работе завтра. С утра.
* * *
Весело убирать мусор на улицах чужого города? Не очень, прямо скажем. Мусоровоз — длинная широкая машина весёленькой оранжевой расцветки — тащится вдоль домов, а ты идёшь следом. Собираешь мешки из урн, кидаешь их в кузов. Застилаешь урны новыми мешками. Цепляешь контейнеры к погрузчику, тот их поднимает, переворачивает, вытряхивает, опускает обратно. Хозяева потом уже сами закатят в дома. Всё это ранним утром, до того, как город проснётся. Но на баках и урнах работа не заканчивается. Короткий перекус и вперёд, облагораживать городские улицы. Следить за газонами и клумбами: поливать, выбирать из них мусор граблями, подсаживать свежие цветы взамен увядших, подстригать живые изгороди…
Работа не то, чтобы была тяжёлой. Просто уж очень много её наваливали. И — мусорщик, извините, совсем не то, что невеста эльфийского короля, например. Вот о такой засаде ни одна книга про попаданцев не предупреждала. Христинка их в своё время читала достаточно. И точно помнила: никто из попавших в иные миры не убирал мусор, особенно симпатичные молодые девушки шестнадцати лет от роду. Спасали мир, выходили замуж за королей и принцев, ввязывались в дворцовые интриги и перевороты, поражали всех местных мужчин своей офигенной красотой, попутно снова спасали мир. А тут… тьфу… урны спасаешь от мусора!
