Дочь княжеская. Книга 1 - [26]

Только упырь исчез. Мгновенно, бесследно. Как будто он был проекцией, голограммой. И его выключили.

Время вернулось к обычному своему неспешному шагу.

Толпа выдохнула дружное: 'Ах!' И пошли перешёптывания — в полголоса, в треть голоса, переглядывания, нервные смешки, шорохи. Ветер дохнул адреналином и морской солью.

Хафиза вскинула руку, и на площадь вновь упала тишина.

— Хрийзтема Чуженинка, — сказала она, — подойди.

Чтагар легонько подтолкнула в спину. Хрийз подошла — коленки подгибались, ступни жгло: свирепое летнее солнце нагрело камень, которым вымощена была площадь. Ощущения как на раскалённой сковороде. Но Хрийз чувствовала: надо терпеть. Терпеть надо молча.

Кем бы ни была Хафиза Малкинична, но она только что расправилась с Мальграшем, причём расправилась легко, походя, бровью не шевельнув. Как отнестись к человеку такой запредельной силы? 'А я ещё на 'ты' её называла когда-то…'

— За отвагу, за проявленные смелость и мужество, — Хафиза протянула награду: ножны с… с кинжалом, так что ли? — и пояс к ним.

Неожиданный подарочек. И что с ним делать? Но у сильных мира сего подарки принимаешь с благодарностью, и никак иначе. Ещё присказку про дарёного коня неплохо бы при том вспомнить…

Хрийз взяла, толком не понимая, что сказать и что сделать, уже заранее ненавидя себя за готовый сорваться с губ позорный лепет. Но в последний момент толкнуло жаром осознания; Хрийз больше не задумывалась. Она осторожно выдвинула клинок и поцеловала холодную сталь (ну, не глупость ли, видел бы кто там, дома!) И ощутила упругую волну одобрения, исходящую от толпы. Кровь вскипела радостью; Хрийз, сама не того не понимая, всё сделала правильно.

Третий мир Двуединой Империи принял её.

Глава 6. Больничный лист

Наконец-то разрешили выходить из палаты и гулять во внутреннем дворике; разрешение после многодневного постельного режима казалось подарком богов.

В центре дворика располагался большой круглый бассейн, возле бассейна росли аккуратные, — не верилось собственным глазам! — апельсиновые деревья с маленькими, но уже оранжевыми апельсинчиками в густой кроне. Искушение сорвать и распробовать на вкус хотя бы один наткнулось на прозрачную, но совершенно непреодолимую, стену, окружавшую каждое деревце защитным коконом. Правильно. Если каждый будет рвать плоды, что от них в самом скором времени останется?

У бассейна не было бортиков, он вообще был стилизован под дикое озеро: серый гранит, рукотворные скалы с водопадиками и фонтанчиками, островки с цветами. Узкая полоса белого мрамора служила не только красивой границей между зоной бассейна и зоной остального пространства, она каким-то непонятным образом (магия?) генерировала что-то вроде тепловой ловушки. Протяни руку, горячий воздух дохнет жаром, высушивая кожу. Зачем бы? Чтобы те, кто выбирается из бассейна, не нашлёпали неаккуратных луж по дорожкам?

Из бассейна никто не выбирался, он казался пустым, несколько длинных золотистых рыб, снующих вдоль бортика, не в счёт. Рыбы выглядели замечательно: подвижные, быстрые, кистепёрые, с большими выразительными, совершенно не рыбьими, глазами. Когда Хрийз склонилась над водой в первый раз, они собрались вместе и стали в ответ внимательно рассматривать её. От их серьёзных взглядов стало не по себе. Кто его знает, что это за существа такие. Может, тоже разумные. Как моревичи. Или животные-компаньоны вроде земных собак? А может, они вообще лечебные. Как дельфины, допустим. И в бассейне проводится рыботерапия.

В мире, где магия не просто уживалась с техническим прогрессом, но являлась чем-то обыденным, как двигатель внутреннего сгорания или солнечный свет, возможным могло оказаться всё, что угодно.

За бассейном живой лабиринт из коротко остриженных кустов. Простенький, небольшой лабиринтик. Хрийз с удовольствием побродила по нему, добралась до овальной площадки в центре. Здесь располагалась ещё одна искусственная скала, а в ней, в рукодельном гроте, красовалось то, что с натяжкой можно было бы назвать коллективной фотографией. Если оно, конечно, было фотографией.

Объёмная панорама с фигурками людей и моревичей. Фигурки были крупными, около полуметра в высоту, и очень точными. Как на фотографии.

Коллектив госпиталя регионального значения имени дочери княжеской, Сирень Хрийзтемы Браниславны.

Женщины, все как одна в официальных синих платьях, сидели на расставленных полукругом лавочках, мужчины стояли во втором ряду. Над каждой фигуркой вилась ленточка с именем и должностью. В левом верхнем углу панорамы красовался золотой столбик тоненькими буковками официального стиля, имя художника-портретиста, создавшего эту работу. Здебора Цнаёгг. Имя Хрийзтеме ни о чём не говорило. Трудно было даже понять, мужчина это или женщина.

Она нашла Хафизу Малкиничну: целитель общей практики первой категории, магистр второй степени. В втором ряду, наискосок от неё, стоял знакомый до дрожи тип с ехидной улыбочкой. От надписи над его головой впору было падать в обморок: Мальграш Сивурн, хирург вне категорий, магистр первой степени. Чёрная ленточка через плечо, и у ног две алые, тщательно, со знанием дела и должным чувством, исполненные, розы…