Дочь Клодины - [2]

— Синьора, все ждут вас! Адвокат уже приехал, а без вашего присутствия завещание не может быть оглашено.

— О! Я так сильно опоздала?

Люси побежала по широкой лестнице, чтобы поскорей добраться до спальной комнаты, в которой ее поприветствовала Алина, женщина среднего возраста, постоянно прислуживающая ей. Алина срочно помогла своей хозяйке переодеться, сменить грязную одежду на чистую и свежую, а также подала ей другую черную вуаль. Служанка вытащила шпильки и гребешок из густых волос Люси, заново их расчесала, собрала и заколола волосы наверх в простую прическу, которую та очень любила. От выстиранного, выглаженного кружевного носового платка исходил благоуханный аромат, ожерелье из черного янтаря было закреплено в волосах, золотая брошь блестела на воротнике черного траурного платья около горла. Люси была готова. Глубоко вздохнув, кончиками пальцев она пригладила кружева на платье вокруг тонкой талии и спустилась вниз, более спокойным уравновешенным шагом направляясь к гостиной, где ее ожидала семья. Все мужчины встали, чтобы поприветствовать Люси, а адвокат, стоящий за письменным столом Стефано, поклонился ей.

Она села в огромное резное кресло, поставленное специально для нее как для вдовы, хотя она была третьей женой Стефано, несмотря на его пенсионный возраст, а его многочисленные дети от предыдущих браков, некоторые были намного старше Люси, сидели полукругом с обеих сторон от нее. Юрист кашлянул и начал читать завещание. Его голос напомнил Люси жужжание шмеля.

Она молча сидела, облокотившись на спинку кресла, и спокойно, беспристрастно слушала. Если остальные думали, что она расстроится, когда поймет, что в завещании не упомянуто ее имя, то они слишком плохо ее знали. Она стала невестой Стефано, но никогда не думала о деньгах. Люси не искала выгоды и не была ни алчной, ни жадной. Пусть тот, кто хочет стать наследником этого богатства, получит его, и она отнесется к этому доброжелательно и благосклонно. Она знала, какое великодушное, благородное сердце билось у ее мужа в груди. И этого ей было достаточно.

Доменико, самый старший сын Стефано, сузил глаза с густыми ресницами, уставившись на молодую вдову и поздравив себя мысленно, что, несмотря на то что ее брак с его отцом длился в течение пяти лет, по какой-то причуде или слабоумию отец не включил ее в свое завещание. Все было завещано законному наследнику. А именно: большой особняк в Риме, этот дом, расположенный на окраине Флоренции, в котором все и собрались, чтобы похоронить Стефано; палаццо на острове Адриатики, которое также находилось в собственности Стефано; виноградники; большая часть состояния старика. Кроме этого, Люси, рожденная в Италии, но англичанка по происхождению, осталась без гроша, потому что даже не была упомянута в завещании Стефано. Доменико почувствовал свое превосходство, и его пульс забился еще быстрее.

Ее нельзя было назвать ни красавицей, ни даже хорошенькой, но тем не менее у нее было выразительное лицо правильной формы, нежная бархатистая кожа, яркие серые глаза, а ее волосы необычного рыжевато-золотистого оттенка спадали каскадом крупных кудрей. Ее изящные руки с длинными пальцами лежали одна на другой на коленях на черном шелковом платье.

Он возжелал эту женщину с того самого момента, когда отец впервые привел ее в их дом. Поражаясь сейчас ее хладнокровию и самообладанию, он вспомнил, как однажды ночью в саду она превратилась в мегеру, когда Доменико решил показать ей свои чувства.

— Не трогай меня! — пронзительно закричала она на безукоризненном итальянском и задрожала. — Я жена твоего отца! Я люблю его!

Доменико не сильно на нее разозлился, его гордость и самомнение не были сильно оскорблены, он даже засмеялся. Старый Стефано никогда не считался привлекательным мужчиной, а его старший сын был красавчиком. Теперь, на склоне лет, отец превратился в толстого уродливого старика, напоминающего демона, с красным лицом, нависшими веками, из-за которых почти не было видно глаз, и с огромным круглым животом, похожим на бочку. Но между Стефано и Люси было взаимопонимание и согласие, а у девушки появилась особая привязанность и любовь к мужу. Стефано всегда дорого одевал ее, дарил драгоценности, Люси часто сопровождала старика на светских раутах, отдавая дань уважения и почтения его мужественности и зредому возрасту. Позже, когда он заболел, она могла просто поручить его сиделкам, но вместо этого сама заботилась о нем как о гаденьком ребенке, ночи напролет просиживая у его постели. Когда он умер, она упала на колени около кровати, прижала его руку с разбухшими венами к своей щеке и зарыдала, а после, когда вся его семья вздохнула с облегчением — наконец-то все закончилось! — Люси продолжала стоять рядом с ним, в полном одиночестве оплакивая потерю любимого человека…

— Подойди к ней, Доменико.

Шепот жены прервал его мысли, и он понял, что, очевидно, задумался. Доменико осознал, что завещание о наследстве было прочитано до конца. Он поднялся со стула, высокий, статный, аккуратный мужчина, который, должно быть, очень гордился своей внешностью, и после вежливого учтивого кивка адвокату он взял Люси под руку, тем самым подняв ее с кресла, на котором она сидела. Она сделала шаг, ее юбка зашуршала, все присутствующие в комнате поднялись, выражая ей свое уважение. Это был последний раз, когда им нужно было выразить свою учтивость, ведь теперь все в прошлом, каждый мог себе позволить быть благородным напоследок, ведь они были включены в завещание отца, в отличие от нее. Они поклонились ей, женщины сделали реверанс, в то время как Доменико выводил ее из комнаты. Те, кому она нравилась и кто хорошо к ней относился, немного улыбнулись ей вслед, другие же не могли скрыть своего счастья и удовлетворения, что ничего, принадлежащего семье Ди Кастеллони, не досталось чужому человеку.