Она подняла голову и увидела того, кого и рассчитывала увидеть. Слабо улыбнулась:
– Следишь за тем, чтобы я не сбежала?
– Вовсе нет, – возразил Туризинд. – Здесь некуда бежать.
– Почем тебе знать? – Она пожала плечами. – Разве ты не чувствуешь чьего-то присутствия – вон там, в густых зарослях?
Туризинд вздрогнул. Меньше всего он сейчас думал о возможном соглядатае. Но конек с раздвоенными копытцами никуда не исчез и, следовательно, тот, кто непременно желал знать, куда направляется маленький отряд, оставался на прежнем посту.
Туризинд подсел к девушке. Здесь было прохладно. Тепло, распространяемое костром, едва достигало места, избранного Дертосой для ночлега.
– Не холодно тебе здесь? – спросил он машинально, думая о том, кто тайно преследовал путников.
– Что тебе нужно от меня, Туризинд? – прямо спросила Дертоса.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Я о тебе забочусь, – сказал он. – И… если уж говорить начистоту, мне приятно твое общество, вот и все. Ничего особенного мне от тебя не нужно. Просто быть поблизости.
– И это – несмотря на то, что ты обо мне знаешь? – с горечью спросила она.
– Что такого особенного я о тебе знаю? – он, в свою очередь, выглядел растерянным.
– Я зарабатывала на жизнь, дурача мужчин, – сказала она. – Не помнишь?
– Помню… Какое-то время я думал об этом. Пытался кое-что для себя решить: насколько это допустимо – вести себя таким образом. – Туризинд вдруг покраснел, и Дертоса с удивлением отметила это. – Видишь ли, я-то зарабатывал на жизнь тем, что убивал других, а это куда хуже, чем просто отбирать у людей деньги.
– А как насчет меня самой? – прямо спросила она. – Ведь я продавала свое тело.
– А я – мою душу.
Он помолчал немного и, решившись, добавил:
– Самое ужасное в тебе не твое ремесло, а… вое происхождение.
– Что такого ужасного в моем происхождении?
Она подобралась. Туризинд почти физически ощущал, как напряглась его собеседница.
– Ну, болотные люди… – пробормотал Туризинд. – Они все-таки не вполне люди… И выглядели так жутко…
– Я тоже выгляжу жутко? – Ее зубы блеснули в недоброй усмешке, в глубине зрачков, как почудилось Туризинду, мелькнул красноватый огонек.
– Ну… да, – честно признал он. – Иногда. Вот когда ты такая злая, как сейчас. Но это ничего не значит. Ты все равно мне нравишься.
Она покачала головой:
– Это ровным счетом ничего не значит, Туризинд. Выбрось глупости из головы.
Теперь обиделся он:
– Какие же это глупости? Наверное, мужчины нередко уверяли тебя, что ты красива и желанна, так что все эти речи для тебя действительно ничего не значат… Но я говорю от чистого сердца. То есть я действительно так думаю. Пусть ты – болотница из вонючего пузыря, пусть ты – шлюха, владеющая даром морочить людям голову, и беглая висельница, и все прочее… но ты очень хороша, и ты мне нравишься.
– Прекрасное объяснение в любви! – Дертоса рассмеялась и неожиданно наградила Туризинда звонким поцелуем в щеку. – По крайней мере, это искренне!
Он потер щеку с ошеломленным видом, так, словно она не поцеловала его, а ударила.
– Так ты… согласна?
– Согласна – с чем? – не поняла она.
– Ну… провести со мной ночь.
– Я провожу с тобой каждую ночь, что выпадает мне на протяжении нескольких месяцев. О чем ты говоришь, Туризинд?
– Я имею в виду… – Он запнулся.
Она смотрела на него так ясно, с таким лукавым и вместе с тем простодушным выражением, что он на время утратил дар речи. Наконец он сказал:
– Я хочу тебя, Дертоса. По-настоящему, без дураков. Это тебя ни к чему не обязывает. Просто мужчина и женщина, в лесу, в смертельной опасности. Немного тепла, ничего больше.
Она вдруг оскалилась. Перемена, произошедшая с ней, была разительна и страшна: в одно мгновение девушка, почти ребенок, превратилась в хищного зверя, готового обороняться зубами и когтями.
– Нет, – сказала Дертоса. – Если ты не забыл, я никогда еще не была с мужчиной по-настоящему, что бы они там ни воображали касательно моих ласк, которые я им якобы расточала. Я не хочу отдаться первому встречному только потому, что ему захотелось немного тепла перед лицом смертельной опасности.
– А как поступают в таких случаях друиды? – тихо спросил Туризинд.
Он ощутил болезненный укол, когда она назвала его «первым встречным», но не мог не признать: в какой-то мере он действительно был для нее первым встречным, незнакомцем, который перешел ей дорогу по чистой случайности.
– Друиды? – Она наморщила нос. – Да, друиды не таковы. Они не ценят невинность тела, потому что невинны душой. Лигурейская дева, рожденная в их народе, может подарить утешение любому человеку и даже не задумается над своим поступком; она будет следовать велению своего сердца. Друиды! Они – сплошная душа, сплошная любовь… Даже в своей жестокости они по-своему добры, если ты понимаешь меня.
Она вопросительно глянула на него, но он покачал головой и опустил взгляд. Нет, он не мог ее понять. Она отказывала ему, вот и все, что дошло до его сознания.
– Болотные люди – другие, – продолжала девушка задумчиво. – Для нас тело имеет очень большое значение. Может быть, потому, что мы почти не имеем души. Особенно я: ведь большая часть моей души осталась в черных зеркалах Дарантазия…
