– Я всегда знал, что настоящие убийцы отличаются редкостным ханжеством, но вижу такое впервые. Итак, продолжаю. Когда девка вообразила, что мужчина одурачен ею вполне и теперь уже ничего не понимает из происходящего, она преспокойно наклонилась над ним и стала вытряхивать из его карманов содержимое. Она срезала с его пояса кошель, сдернула с пальцев перстни, пошарила у него за пазухой… И тут он открыл глаза и схватил ее за руку. И совершенно твердым голосом произнес: «Ты арестована». Ха-ха, воображаю, какое у нее сделалось личико! Она, думаю, едва не описалась от ужаса.
Туризинд удивленно посмотрел на рассказчика. Он и не подозревал, что Конан способен на подобные проявления чувств. И, тем не менее, тот откровенно злорадствовал.
«Наверное, ему доставалось от женщин, – подумал Туризинд. – Здорово же они его обижали, если его так радует позор одной из них».
Впрочем, у самого Туризинда воровка не вызывала больших симпатий. Пару раз его тоже обчищали проститутки. Правда, он тогда был не околдован, а просто-напросто сильно пьян. Но все равно он помнил острое унижение, которое ощущал, проснувшись наутро с головной болью и пустым кошельком, а то и вовсе без кошелька.
– Он схватил ее, как была, голую, и, не позволив ей даже набросить на плечи плащ, потащил в город. Стража у ворот пришла в неописуемый восторг, когда заметила эту парочку. Стражник показал бумаги от герцога, так что его вместе с арестованной впустили внутрь. Опасаясь, как бы она не применила свои чары и не спаслась, человек герцога повесил ей на шею свой амулет – тот самый, что разрушил ее волшебство. Когда она почувствовала прикосновение амулета к своей голой коже, она завизжала. Она корчилась от боли и орала, как сумасшедшая, так что, в конце концов, стражники завязали ей рот и набросили ей на лицо мешок из дерюги. Но одеться ей так и не позволили.
– Давно это произошло? – спросил Туризинд.
– Ее схватили почти одновременно с тобой, – ответил Конан, осклабясь.
Это сравнение почему-то сильно не понравилось Туризинду. Как будто одновременный арест – хотя и в разных городах – устанавливал какую-то странную связь между проституткой-воровкой и бывшим капитаном наемников, убийцей господина Легера.
С точки зрения Туризинда, убивать – занятие почтенное, а морочить людям голову и красть у них деньги – весьма и весьма непочтенное. А Конан, кажется, считал Туризинда и эту девку ягодами одного поля. Непонятно зачем, Туризинду захотелось разубедить своего спутника. Но он не знал, как это сделать.
Конан видел, что его спутник втайне злится и с трудом сдерживает ярость. Видимо, поэтому киммериец и ухмылялся во весь рот.
– Ну вот, кончилось тем, что нашу красавицу, как была, с кляпом во рту, с мешком на голове и амулетом на шее, выставили у позорного столба. Ее приводили туда утром под усиленной охраной и приковывали. Весь день горожане – и все желающие – могли любоваться ее телом. Женщины бросали в нее грязью, дети глупо хихикали, мужчины же, как мне передавали, старались не подходить близко. Потом это всем надоело, и на нее перестали обращать внимание.
– Если она успела всем надоесть, то почему же столько народу валит поглазеть на казнь? – спросил Туризинд. – Что они, не видели, как людей вешают?
– Ну, это же простой расчет, как это называется у цивилизованных людей, – протянул Конан. – Городские власти Юваума не вчера родились. Они знают, как привлечь народ на ярмарку. Ведь все доходы от этого ареста и казни идут в городскую казну. Сам подумай. Сперва все валом валили полюбоваться на тело знаменитой шлюхи, которая так бесцеремонно грабила мужчин. А теперь, когда ее тело перестало быть новостью, отцы Юваума решили продать то, что приберегали напоследок: ее лицо. Лица-то нашей красавицы никто прежде не видел!
– Ловко, – восхитился Туризинд. – Стало быть, они продают ее по частям.
– Да, – жестко подтвердил Конан.
Его хорошее настроение куда-то улетучилось.
– Тебе ее жаль? – поразился Туризинд.
– Ни в малейшей степени, – отрезал Конан.
Туризинд подумал, покопался в своей очерствевшей душе и не без раскаяния обнаружил полное отсутствие сострадания. В этом они с Конаном были на диво похожи, и Туризинду почему-то сделанное открытие было неприятно.
– Стало быть, мы зайдем в Юваум – посмотреть на лицо и тело преступницы, а заодно насладиться ее казнью? – уточнил Туризинд. – Ну и прикупим сладостей на ярмарке, чтобы не так; скучно было. Я правильно тебя понял?
– Возможно, эта женщина была бы нам полезна, – сказал со вздохом Конан. – Рикульф советовал присмотреться к ней…
– Полезна, как ядовитая змея, – сказал Туризинд. – Но змею можно, по крайней мере, посадить в мешок, а куда ты денешь шлюху с ее магией? Она обворует нас в любой момент – и была такова.
– Для начала нужно подумать о том, как спасти ее от смерти, – сказал Конан.
* * *
Юваум вскоре показался из-за холма: это был небольшой нарядный городок, разубранный в честь праздника флагами. Люди непрерывным потоком вливались в широко открытые ворота.
– Ворот двое, – сказал Конан, обращаясь к Туризинду. – На закате и на восходе. Впрочем, если ты бывал здесь, то знаешь.
